Каролина: между дождем и градом. Финал

— Нет, — внутри я порядком начинала закипать, до последнего не желая отходить от двери, всем видом намекая младшему Орлову на скорый уход. — Это рассрочка. Все платежи, включая первый, я погасила сама.

Окинув меня неверующим взглядом, он присвистнул при виде огромного зеркала с позолоченной окантовкой:

— Ага, конечно. Ты еще скажи, что детей сама обеспечиваешь.

Наши отношения с Владимиром были хрупкими, как китайский фарфор, он словно боялся сделать что-то не так и лишний раз на меня надавить. Мужчина покупал сыновьям все, что сам пожелает, но основную часть расходов на данный момент я взяла на себя. Это было важное моему внутреннему «Я», чтобы не ощущать себя безмозглым попугаем в клетке, а нужным членом общества, способным постоять за своих детей без средств влиятельного любовника, как выразился Марк. Так что, честно поведя плечом, я не стала лгать:

— Сама, конечно.

Прыснув со смеху, он лишь махнул рукой:

— Ладно, проехали.

Распахнув дверь гостиной, он устремился к детям, и я вынуждена была следовать за ним.

— Это, — он пальцем тыкнув во вжавшегося в брата Сашу, — отбросок моего папочки? — мои глаза округлились, когда Марк зашипел, качая головой. — Прости, после комы до сих пор путаю слова. Отпрыск, я имел в виду, естественно.

— Это наш сын, — гордо заявила я, занимая позицию между детьми и Марком.

— Могу я подержать его на руках? — спрашивал Марк скорее для галочки, потому как на прямую двинулся к сыну. Я закрыла ему путь, кратко отрезав:

— Нет, прости.

— Ладно, — сдаваясь, поднял руки Марк, внимание его переманил Тоша. — А это, как я понимаю, приемный сын?

— Он мне родной, — холодно отчеканила я от зубов, не желая, чтобы парень поднимал эту тему. За годы жизни вместе с мальчиком в моем мозгу закрепилась мысль, что он мой и ничей более. Судьба посылает нам подарки. Одни рождаются в роддоме, а другие в нужный момент подкрадываются к тебе под окно в порванной одежде и с израненной душой. — Марк, думаю, тебе лучше…

— Ты откуда вообще? — обратился к Антону напрямую Марк, в голосе его сквозило предубеждение. Скептически осматривая ребенка, он словно искал вшей или пролежни. — Кто твои родители?

— Вот, — гордо и уверенно мой сынок ткнул пальцем в меня. Голос его звучал звонко и бойко, всем видом он демонстрировал, кто в доме мужчина на данный момент и кто способен за меня постоять. От гордости слезы на глаза навернулись, — моя мама.

Глаза Марка расширились, он посмотрел на меня в оба глаза, громким шепотом прокричав:

— Он умственно отсталый, что ли? Чего меня никто не предупредил?

Не находись в моем животе маленький уязвимый ребенок, я бы обязательно припечатала Марка чем-то тяжелым и закатила скандал. Но страх за хрупкую жизнь заставил повернуться к детям:

— Идите в свою комнату, ладно? Взрослым надо поговорить.

— Хорошо, мамочка, — кратко кивнул Антон, весь путь до двери глядя на Марка тем самым убийственным взглядом, каким его папа уничтожал людей без прикосновений и лишних слов. Даже бравый Марк был вынужден опустить взгляд и отшагнуть в сторону. Когда Тоша захлопнул дверь, я увидела его ножки через щель под дверью.

«Он охраняет тебя!» — с улыбкой подумала я, внимательно глядя на бывшего мужа.

— Послушай, Марк. Я безумно рада, что ты пришел в себя. Поверь, я молилась о твоем здоровье. Помогала, чем могла. Но сейчас тебе лучше… — на вдохе произнесла и тут же оказалась перебита парнем на полуслове:

— Я верю, что никто сильнее тебя не хотел моего выздоровления. Потому что ты хорошая.

Сев на диван, он похлопал по месту рядом с собой, но я не сдвинулась с места, многозначительно кивая на выход.

— Прости, что такой вредный. После комы моя жизнь напоминает ад. Я словно закрыл глаза и проснулся в кипящем котле, — дрожащими пальцами он растер переносицу, качая головой и кривясь, словно после лимона. Часть меня сочувствовала ему, содрогалась при виде мучений, пока вторая ощущала подвох.

— Марк, — не унималась я, стоя на своем, — пожалуйста…

— Я уйду. Просто хочу прояснить кое-что. Перед тем, как я выпил морс, — он изучающе посмотрел на меня с прищуром и тревожным ожиданием, — ты хотела возродить наши отношения. Знаю, сейчас все иначе, но тогда был шанс. Это значит, что ты когда-то все же любила меня, Каролина.

— Любила, — не стала лгать я, сглатывая слезы. — Но это было так давно, что я уже и не помню…

— Не важно. Все ведь можно возродить. Вернуть былое, — с надеждой прошептал он, пытаясь поймать мою ладонь и прижать к себе. Отшагнув назад, я не позволила ему этого сделать.

— Нельзя, — твердо прозвучал мой ответ. — Прости.

— Почему? — искреннее недоумевал Марк. Размышляя долго и мучительно, он хлопал пальцем по подбородку, когда наконец увидел ножки Тоши под дверью, указывая на них пальцами. — Дело в багаже?

— Это не багаж! Это — мои любимые и желанные дети! — нервы сдали, голос сорвался на крик. Упав в кресло напротив Марка, я задыхалась от злости и ненависти к парню, который позволял себе подобные выражение в адрес самых близких людей на планете.