Касьянов год

— Увы, Алексей Николаевич, я не шучу. Это правительственная военная колонизация. Они готовят здесь себе помощников. Может, даже партизан. Среди приехавших большинство резервисты, молодые люди, недавно прошедшие действительную службу. Кайзер учредил Немецкое колонизационное общество и в пару к нему — Немецкий экспортный банк, который обслуживает всю лавочку. Обороты огромные.

— А наше правительство что же? Спокойно наблюдает? — возмутился надворный советник.

— В семьдесят седьмом году было спохватились. Издали указ, запрещающий иностранным подданным покупать землю в приграничных губерниях. Бисмарк — он тогда еще был у власти — отреагировал мигом. Германия срочно приняла закон о двойном подданстве. Согласно ему, германский колонист, принявший подданство другой страны, сохраняет и немецкое. Со всеми полагающимися правами и обязанностями. Среди колонистов весьма развиты всякие ферейны[42], но почему-то с военным уклоном. Особенно популярны стрелковые — замечали?

— Угу, хоть в той же Риге.

— Дети колонистов, родившиеся в России, приписаны к призывным участкам в Германии. И достигши двадцати одного года, уезжают отбывать воинскую службу там. А сюда возвращаются запасными чинами, причем среди них много офицеров. Устраиваются у нас в страховые, технические, торговые фирмы и представительства и проникают на все интересующие немецкую разведку объекты. От Польши до Владивостока.

— Мрачная картина, — поежился Лыков. — А у нас нет даже контрразведывательной службы. Шпионов ловит безмозглый Новицкий.

— Странно он их ловит, — сердито сказал генерал. — Австрийский консул Фельнер фон дер Арль является резидентом в Киеве, нам это доподлинно известно. А главный жандарм играет с ним в карты в яхт-клубе. И считает, что ведет таким образом агентурное наблюдение.

— За картами?

— Точно так.

— Вот молодец! Он и с Мерингом играет. Жалование платят, почему бы не повинтить?[43]

Генерал и сыщик попили чаю. Вот-вот должны были принести нужный Алексею Николаевичу документ. Чтобы занять время, он спросил, как ведут себя в Киеве поляки.

Маврин ответил:

— Сейчас тихо. И неудивительно: после восстания шестьдесят третьего года их сильно потрепали. Во-первых, существует закон, запрещающий полякам покупать имения у своих соотечественников. Тут, в Юго-Западном крае. Во-вторых, поляки-землевладельцы платят особый налог. Все это ведет к тому, что паны уезжают. Отдают поместья за полцены, и прочь отсюда.

— Но уехали не все?

Дикая Мавра согласно кивнул:

— Конечно. Многие живут себе, как жили. В Киеве есть польский кружок. Он группируется вокруг генерал-лейтенанта Любовицкого, командира девятого корпуса. Хороший, кстати сказать, генерал, честно служит.

— А пристав сыскной части Желязовский?

— Что Желязовский?

— Ну, говорят, он берет взятки. Как и полицмейстер Цихоцкий.

Алексей Алексеевич опять рассердился:

— Слышал и я такие разговоры про полковника Цихоцкого. Имение купил за сто тысяч, да?

— Навроде того, — осторожно ответил Лыков.

— Так вот, имения этого никто в глаза не видел. Но все о нем рассказывают.

— Сплетня?

— Наверняка, — подтвердил генерал. — Мы, военные, далеко отстоим от городской повседневной жизни. Но с приходом на должность Цихоцкого порядка в Киеве стало больше.

Тут Маврина вызвали к начальству. Он вернулся через пять минут и принес бумагу. Начальник штаба Киевского военного округа генерал-лейтенант Сухомлинов подтверждал, что предъявленные для экспертизы бумаги шпионскими материалами не являются. Сведения, заключенные в них, носят несекретный характер. И бумаги скорее смахивают на подделку с целью бросить тень на их владельца.

Еще Маврин сказал:

— А вы знаете, Алексей Николаевич, что губернатор Трепов послал на вас жалобу министру внутренних дел?

— Как жалобу? — удивился сыщик. — Перед его отъездом в отпуск мы с ним все обсудили. Он согласился, что дознание необходимо продолжить.

— Мне сейчас Драгомиров подтвердил. Трепов сначала явился к нему и попросил подписать отношение к Сипягину. Что надворный советник Лыков зарвался, интригует против видных деятелей общества… Командующий отказался подписывать.

— Почему?

— Он не любит шайку Меринга-Марголина. И считает, что будет полезно, если приехавший из столицы сыщик ее переворошит.

Лыков вздохнул:

— Ну хотя бы генерал-губернатор на моей стороне.

— Зря радуетесь, Алексей Николаевич. Трепов подписал ябеду на вас самолично и отослал в Петербург. Еще они подрядили Гудим-Левковича. Который генерал и хорошо знаком государю.

— Павла Константиновича? Бывшего управляющего Кабинетом Его Величества?

— Его, — подтвердил Маврин. — Так что ваш министр получит жалобы на вас сразу с двух сторон.

— А Меринг укатил в столицу, чтобы лично оболгать меня перед Витте, — продолжил сыщик. — Третья жалоба. Это согласованный план. Ишь как они боятся моего дознания… Значит, есть что скрывать.

— Будьте осторожны. Самый влиятельный кружок в Киеве как раз кружок Анатолия Викторовича Гудим-Левковича.

— Председателя правления нескольких банков сразу?