Кэд

— Да замолчи ты! — крикнул Кэд. — Это могло случиться с кем угодно. Перестань орать и найди мне что-нибудь другое. Я без цента, понимаешь ты это? Я живу на деньги Крила, как нищий. Найди мне что-нибудь!

— Еще один такой случай, и мы оба будем нищими, — сказал Венд. — Ты только пакостишь, а объясняться приходится мне. Это тебе дорого будет стоить.

— Перестань ныть и найди мне другую работу, — сказал Кэд, берясь за стакан, который теперь всегда был у него под рукой.

— Я позвоню, — сказал Венд и повесил трубку.

Два дня спустя Кэд получил от него погашенные счета. Венд заплатил все его долги, в том числе за госпиталь и гонорар доктору Пинто. Для этого пришлось продать последнюю акцию Кэда, у которого теперь и в самом деле не было ни гроша. С горечью он убедился, что Венд выдал ему вперед шестьсот пятьдесят долларов, а к этому еще нужно было прибавить семьсот, которые он задолжал Крилу.

Алкоголь уже крепко держал Кэда за горло. Если он не пил, возвращались мысли о Хуане, а перенести этого он был не в состоянии.

* * *

Венд предложил Кэду другую работу: репортаж о визите в Мексику герцога Эдинбургского для «Лук Ньюс», нового калифорнийского журнала, который быстро набирал тираж. Ему предложили шестьсот долларов.

— Шестьсот? — сказал Кэд в трубку. — Странно. Этот визит волнует весь мир. Должно быть, это работа на синдикат.

— Так оно и есть, — ответил Венд. — Но это поручили Лукасу. Твоя ошибка с генералом наделала шума. Ты еще должен быть счастлив, что «Лук Ньюс» хочет получить твои снимки. Можешь, конечно, отказаться, но, если все же ты возьмешься за это дело, постарайся, чтобы твои снимки можно было отправить куда-нибудь, кроме сортира.

— Все будет как надо, — заверил его Кэд.

Работа стоила ему невероятных усилий. Теперь он был пьян почти целыми днями, а когда не был — получалось еще хуже. Альмейдо попытался напечатать фотографии и вернул их без комментариев. Кэд даже не посмотрел на них. Он знал, что это почти любительские снимки, не похожие на его обычную работу. И вряд ли найдутся идиоты, которые захотят их использовать.

Венд позвонил на следующий день. Кэд ожидал нового взрыва, но тот разговаривал очень спокойно, и это было еще страшнее.

— Так больше не может продолжаться, Вал, — сказал он. — То, что ты мне предложил, просто непристойно. Это унижает журнал… и тебя. Любой ребенок может сделать такие фотографии.

Кэд чувствовал, что его охватывает гнев, и, понимая, что не имеет на это право, негодовал еще больше.

— А что бы ты хотел получить за эти несчастные шестьсот долларов? Эти фотографии…

— Брось, Вал. Они заплатили, но возьмут фотографии Лукаса. Может быть, подумают, что это расточительно, однако им нужно думать о репутации. Мне тоже. Я не взял никаких комиссионных. На эти деньги ты сможешь прожить месяц или два. Полечись и приди в себя. Когда ты снова будешь в норме, я постараюсь еще что-нибудь тебе предложить, а пока…

— Убирайся к черту! — закричал Кэд и швырнул трубку.

Что теперь будет? Он не мог окончательно поверить, что Венд бросил его. После стольких лет… Подонок! За кого он его принимает?

Кэд допил свой стакан и с трудом поднялся на ноги. В конце концов, Венд не был единственным агентом… Он еще покажет им, на что способен. Отныне Венд не получит ни единой фотографии, подписанной именем Вала Кэда.

Но тут в нем что-то сломалось. Он задрожал и, упав на колени, разрыдался, спрятав лицо в ладони.

Глава 5

Эд Бурдик, специальный репортер «Нью-Йорк Сан», вошел в кабинет главного редактора газеты, плотно закрыл за собой дверь и уселся на единственный стул.

Генри Матиссон откинулся на спинку кресла, положил карандаш и с подозрением посмотрел на Эда, который должен был сейчас находиться в Мексике и писать серию статей о туристской индустрии.

— Кто вам разрешил вернуться, Эд? Во всяком случае, не я.

Бурдик усмехнулся. Этот высокий, тощий сорокалетний мужчина был лучшим сотрудником газеты, и знал об этом. Он позволял себе самовольно принимать решения, но это никогда не вредило работе.

— Не беспокойтесь об этих статьях, Генри, — спокойно ответил он. — С ними все будет в порядке. Но у меня есть новость, а в придачу к ней — идея, так что, если сейчас выслушаете меня, вам не придется жалеть. — Матиссон закурил и недоверчиво посмотрел на репортера. — Догадайтесь, кого я встретил в Мехико несколько дней назад, — продолжал Эд, нахально вынимая сигарету из пачки Матиссона.

— Кого?

— Вала Кэда.

Если Бурдик рассчитывал удивить Матиссона, то он ошибся.

— И что же? — спросил редактор холодно.

— Вы помните его?

— Конечно. У него была история с какой-то женщиной, после которой он стал пить, загубил репортаж о де Голле и рассорился со своим агентом. Почему вы хотите, чтобы я интересовался им?

— Потому что он по-прежнему самый лучший фотограф на свете, — сухо сказал Бурдик.

— Понимаю. Вы вернулись из Мексики, чтобы сказать мне это.

— Нет, — возразил Бурдик. — Я вернулся, чтобы сказать вам, что хочу с ним работать.

— Простите?

— Я хочу сотрудничать с Кэдом. Мы с ним сможем придать новое лицо газете, которая, строго между нами, в этом нуждается.