Хардкор

Вот, а в школе мы с приятелем пересекались на переменах. Оказалось, что он знает названия каких-то знакомых мне групп, песен. Причем на тот период человеке нужными модными записями был заочно причисляем клику крутых: если у тебя была запись «Отель Калифорния» – у тебя было все… В этом случае, когда у тебя спрашивали: «Что у тебя есть?», ты мог ответить: «Всё!»

Этим молодым человеком был, конечно же, Рус. У него, помимо меломанских идей, был почерк, и он все время рисовал на последних страницах учебных тетрадей всяческие барабанные установки, гитары, кроссовки и прочие атрибуты ненашенской жизни. Такие качества в подростковом сознании говорили о предрасположенности к какой-то иной эстетике, потому как в застойный период эстетика простых граждан сводилась исключительно к какому то мещанству. Нас это объединяло, и мы с ним много болтали на фоне ореховского микромира и начала Афганской войны.

А молодежный микромир этого района был уже на подъеме, который подогревался абсолютно немузыкальной эстетикой. В этот период московский клуб «Спартак», вылетевший из высшего дивизиона, сумел перестроиться, вернуть себе утраченные позиции и вскоре стать чемпионом. Для молодых людей, беспечно тративших свое время, этот факт стал ярким примером того, как высоко может подняться человек, если он крепок духом. И когда «Спартак» стал чемпионом, все окраины города Москвы взорвались. Это было то, чего так сильно не хватало в тот период: героических подростковых примеров, к которым можно было бы тянуться, и людей, на которых можно было бы равняться. Конечно, был успешен и клуб ЦСКА, но все же «Спартак» был своим клубом, который не принадлежал какому-либо силовому ведомству, и это вставляло простых работяг и их отпрысков. Поэтому очень многие участники неформального движения более позднего периода часто были связаны с футбольными фанатскими движениями, которые строились по простому принципу – «наш дух силен, и вместе мы – сила». И после очередного красиво сыгранного матча огромные подростковые лавины направлялись в сторону «Динамо», по ходу движения переворачивая троллейбусы.

М. Б.

Я думаю, что дело не только в «Спартаке». Незадолго до Олимпиады произошла цепь трагических случайностей. Сначала упал самолет с «Пахтакором». А потом еще был эпизод, когда обрушилась крыша в «Лужниках». И по официальным данным было около 40 погибших, задавленных при панике. Во что верится с трудом. Все это приковывало внимание подростков, и многие вливались в фанатские ряды. Но не было свинства, простых граждан эти движения не задевали, а если потасовки между клубами случались, то в ход шла эстетика «уличного благородства», чем-то напоминавшего неписаные правила полужиганского поведения какой-нибудь Марьиной Рощи или Замоскворечья.

Э. Р. Да, было что-то такое, что утратилось в нынешнее время, не было оружия в драках или сильно пьяных толп. Был у нас в школе такой парень с позывными «Ходя», Олег Приходько, яростный фанат «Спартака», приблатненный в силу того, что его мама работала в каком-то ресторане типа «Интуриста». И держался Олег все время как рок-звезда, по советским подростковым меркам, и был другом… Кроме мопеда «Верховина», на котором он выезжал на улицу прямо со своего балкона на первом этаже, у него всегда были прикольные записи. И когда появлялись какие-то шальные по тем временам деньги, он всегда старался показать, как их красиво потратить. Мы, конечно же, мечтали во дворе о какой-то супераппаратуре, и это как-то пересекалось с недавно открывшимся заводом МЭЛЗ на Щелковском шоссе. Но больше всего запомнился пивной бар «Саяны» рядом с метро. Я помню один из наиболее памятных выездов в это местечко за почти неразбавленным пивом с сигаретами «Столичные» за сорок пять копеек, а также обратную дорогу домой, в Орехово, обходившуюся в «чирик», в заблеванном подростками таксомоторе.

Бар был культовым, да и само Гольяново было странноватым местом, где бурлила молодежная жизнь. Причем каким-то образом спартаковские фанаты концентрировались на «Щелчке» и часто посещали бар. Были тогда братья, которых звали Бобчинский и Добчинский, некий паренек по прозвищу «Очки», но реальным подростковым авторитетом был Рефат, как мне казалось, какой-то человек от комсомола. Люди, сочинявшие гимны и ездившие с командами, были немного другими. И в тот период трибуна «В» в Лужниках, на которую было не просто попасть, задавала тон в околофутбольной среде. Все по-честному. И в этой среде практиковалось мифотворчество о выездных бригадах – той самой элите, которая сопровождала клубы на выезде.