Хардкор

М. Б.

Здесь, наверное, нужны аннотации. Советская эстрада уже вовсю пыталась использовать «джь-джь-джь», то есть всяческие «дисторшены» и «фузы». Но тексты и сами ритмы все равно пребывали в рамках какой-то нормы. Рокенрольные аккорды в руках причесанных лабухов, и заумные тексты каэспешников в компании Намина-Макаревича. Как бы рок-поэзия за жизнь и дружбу, чтоб сидеть и слушать. Но сути того самого общемирового рокенрольного раскачивания это никак не затрагивало. Толи их все это устраивало, то ли слишком впечатлились арт-роком, популярным в семидесятые. Бог им судья, но поколение восьмидесятых начинало с нуля, с первобытных ритмов и эмоций. Новых и настраивающих на новый лад. Это нечто похожее на первобытные танцы у костра или военные марши, которые звучали из всех громкоговорителей на оккупированных германцами территориях в период второй мировой, настраивая жителей на новый ритм жизни. Американцы, сменившие немцев, практиковали рок-н-роллы, сменившие марши. Советский Союз не отставал и торжественные песни звучали на всех широтах соцлагеря. При этом разрешалось бредить либо устно-стихотворно, либо бренькать у костерка, но никаких тревожных ритмов. Европейская система, пережившая два молодежных бунта, быстро нашла для масс панацею в виде диско. Такое незамысловатое безобидное раскачивание, облагаемое налогами и льготами. И никакой агрессии. Ну и стоит ли удивляться, что все живое молодое, пытавшееся найти выход своим эмоциям и подростковому драйву в СССР, восприняло на ура все слухи о панк-революциях, ужасных мотоциклистах, слушающих первобытную музыку, и беснующихся глэмрокерах? Джаз, табуированный еще в довоенный период, и всяческие твисты уже начали меркнуть по своей асоциальной силе по сравнению с надвигающейся волной агрессивного примитивистического «металлизма», и поэтому на него смотрели сквозь пальцы. Как и на ранее запретную «битломанию».

Э. Р.

Да, в этих словах есть смысл. Я могу подтвердить данную теорию своими жизненными событиями начала восьмидесятых. Потому как в детстве диджеил в пионерлагере, а позднее, в 82-м году, самостоятельное плавание по полуутюжной среде привело меня на место ди-джея в гостиницу «Молодежная», где мы работали с Сергеем Минаевым, о котором широкая общественность еще не знала. Потом я делал дискотеки в ГКЗ «Орленок», где, помимо прокруток бабин, показывал слайды с исполнителями. Была огромная коробка со слайдами, и когда я динамично объявлял название песни и группы, то доводил молодежь до состояния катарсиса явлением ликов кумиров через слайд-проектор…

После дискотек в «Молодежке» всяческая иностранная молодежь попросту липла ко мне и искала контакта, и я их ошарашивал своими музыкальными познаниями. Они не понимали, как такое могло быть в СССР, где на красно-серых улицах ничего, кроме советской эстрады и военных песен, не слышалось. Впечатление я производил серьезное, и надзирающим органам приходилось просто-таки отрывать иностранную молодежь от моей персоны. Причем не только иностранную. Тот же Федя Бондарчук, тогда еще просто Федя, менялся со мной кроссовками…

М. Б.

А твой внешний вид к тому времени уже оформился?

Э. Р. Совершенно верно. Причем оформить этот вид можно было только путем «утюжки» у тех же иностранцев и спекулянтов. Волос длинных у меня как-то не было, но всяческие джинсы, куртки и прочие атрибуты подросткового мерчендайзинга присутствовали. Прилично одетых людей на улицах было немного, и это подмагничивало и давало свои коммуникационные преимущества. Мода и дресс-код, даже маргинальный, всегда играл немаловажную роль. Так, в специальных модных московских заведениях типа кафе «Синяя птица» и «Молоко», куда просто стояли очереди мажорной публики, мне попасть было достаточно просто. И достаточно быстро моя персона обросла кружевами знакомств на самых разных уровнях советского общества. В этот же период (шел 1983 год) одна моя знакомая из кафе «Север», ныне «Найт флайт», пригласила меня в Стоматологический институт на Делегатской, где я познакомился с кучей новых и интересных мне людей. Тогда же, по дороге в институт, я встретил на улице человека в фирменной двусторонней футболке Ozzy Ozbourne, что было достаточной редкостью, а уже на следующей день она стала моей…