Хищники

— Ничего с ним не будет. Наследственность у него крепкая. Сейчас говорят гены. И потом — натаскан. Как хорошая лайка. На границе служил. Момент существенный… Значит, первое: хорошо ориентируется в пространстве. Второе — легко адаптируется в обстановке со многими неожиданностями. Третье — отличная реакция на эти неожиданности и правильная оценка их… Знаете, какие нужны обстоятельства, чтобы разладить такую машину! Я уж не говорю о том, что у него отменное зрение и слух, мои коллеги проверили…

— А алкоголь?… — подсказала Ольга Арчиловна. — Бессонная ночь перед этим?…

— Он утверждает, что выпил немного. А вообще не пьет.

— Тем более. Значит, непривычен.

Мозговая скрестила руки на груди.

— Тут ты права, — сказала Ксения Павловна, подумав. — Реакция на алкоголь — вещь индивидуальная. Одних угнетает, других возбуждает… А что есть наша психика? Череда возбуждений и торможений… Хочешь, проверим Осетрова основательно? Но для этого надо будет положить в больницу…

Дагурова допускала возможность проведения стационарной судебно-психиатрической экспертизы. Но не теперь.

— Сейчас преждевременно, — сказала она.

— Смотри, — хрипло бросила Мозговая. — Хозяин — барин.

— Ксения Павловна, но в принципе возможно, что Осетров, как вы выразились, неправильно реагировал в тот момент? Вытянутую руку принял за ружье, спокойно идущего человека — за тайком крадущегося? И так далее…

— А ты сама? Не случалось — видишь ветку в окне, а кажется, что-то диковинное, пугающее? Все мы чело-веки… За сорок пять лет практики я такое видывала. Вот скажи, может девочка в тринадцать лет видеть сквозь землю?

— В каком смысле? — Следователь уже привыкла к неожиданностям Мозговой и теперь не ломилась в открытую дверь.

— Даже не видеть… В общем, необъяснимый феномен. Почище, чем Кулешова. Вы, наверное, читали о такой?

— О Кулешовой? — переспросила Дагурова. — Это которая умела читать руками?

— А точнее, обладала так называемым кожным зрением. Помните, ей давали конверт, в котором был запечатан лист бумаги с текстом. Она водила по конверту рукой и читала, что написано на вложенном внутрь листке… Так вот, девочка, о которой я хочу рассказать, — тоже феномен в своем роде.

Ксения Павловна встала из-за стола, вышла на середину кабинета и, указывая на пол обеими руками, начала рассказывать:

— Похоронили ее отца. В гробу. В могилу. Как положено. Проходит день, проходит другой, девочка стала заговариваться. Пристает к взрослым. Твердит, что жив отец, и все тут. Голова у него, говорит, белая-белая! И дышит…

Мозговая замолчала. Ольге Арчиловне стало, честно говоря, не по себе. А Ксения Павловна продолжала:

— Добилась-таки своего. На третий день разрыли могилу. И что же ты думаешь?

— Жив? — подсказала следователь. — Ведь что могло быть невероятнее?

— Совершенно правильно. Но самое главное — действительно седой как лунь… Ну с точки зрения медицины сам по себе случай с мнимой смертью — явление объяснимое. Что-то вроде летаргического сна. И если бы покойника в кавычках осмотрел врач, установил бы, в чем дело. А история произошла в глухомани, родственники поспешили совершить обряд…

— Из местных, что ли?

— Ну да.

— Когда это было?

— Лет двадцать назад… Но какова девочка! Меня этот случай заинтересовал. Встретилась с ней, привезла сюда. Наблюдала… Подготовила доклад на областную конференцию психиатров…

Ксения Павловна вздохнула, села на свое место и ухватилась за мундштук.

— А дальше? — спросила Дагурова. Рассказ ее очень заинтересовал.

— Дальше? — Мозговая хрипло рассмеялась, закашлялась. А потом со странной веселостью произнесла — Этим докладом заработала себе репутацию ненормальной… Да и ты так считаешь… Предупредили?

— Что вы… — растерялась Дагурова.

— Брось. Ты как вошла, я сразу увидела. — Ксения Павловна лукаво подмигнула следователю: ничего, мол, привыкла к этому. И уже серьезней добавила: — Как ты решилась ко мне обратиться?

— Вы же специалист…

— А мне следователи неохотно поручают проведение судебно-психиатрической экспертизы. А если и поручают, то суды назначают повторную. Кому-нибудь другому… Но диагноз, который ставлю я, всегда совпадает с повторным. И даже выводы московских экспертов ни в чем не расходились с моими, — закончила она с гордостью.

— Ксения Павловна, почему бы вам не опубликовать материалы о той девочке? — спросила Дагурова. — Они сохранились?

— Лежит папочка. — Врач похлопала по маленькому сейфу, стоящему на тумбочке в углу. — Только стара я теперь высовываться. Пока докажешь… Комиссии всякие, консилиумы. Да и не знаю, где эта девочка сейчас… Кучумова ее фамилия. Может, замуж вышла, сменила фамилию… И еще почему не хочется ворошить. Бывает, в детстве вундеркинд, а вырастет — превращается в обыкновенного индивидуума. Как мы с тобой…

— Ну а как вы, психиатр, объясните феноменальные способности Кулешовой или той девочки, Кучумовой? — спросила Дагурова. — Для меня все это мистика. Как хиромантия, астрология, графология…

— Кое-что объяснить можно. Но во многом такие явления пока что остаются загадкой для науки.

— А может быть, просто шарлатанство?