Хищники

Они до того увлеклись, что не заметили, как кончилась гроза. И, как это обычно бывает, только что за окном было темно, почти сумерки, но вдруг в окно полоснул солнечный луч.

Артем Корнеевич заторопился.

— Если вы не возражаете, пойду к Федору Лукичу. Надо выяснить кое-что…

Вскоре после его ухода появился Арсений Николаевич. И с ним у следователя зашел разговор о «третьем».

— Стреляет он хорошо, — заметил Арсений Николаевич. — Семьдесят метров, в сумерках да еще по движущейся цели…

— Если хотел убить именно Авдонина… Но ведь не исключено, что пытался убить Осетрова… — заметив недоумение на лице капитана, Дагурова объяснила: — Я хочу сказать: покушались на Нила. Может быть, месть? И приняли Авдонина за Осетрова.

— Понятно, — кивнул участковый.

— Еще одна версия: несчастный случай. Кто-то пальнул спьяну. Исключать такую возможность нельзя, — продолжала Ольга Арчиловна, беря лист бумаги. — Теперь, Арсений Николаевич, давайте подумаем, кто и зачем был в заповеднике в воскресенье, 21 июля, то есть в день убийства. Распишем буквально по пунктам. Чтобы легче было строить нашу работу.

— Это только название — заповедник, — махнул рукой капитан. — Двор прохожий, караван-сарай… Тайгу ведь не огородишь. Пятьдесят с лишним тысяч гектаров…

— Начнем с сотрудников. — Следователь поставила цифру 1 и записала: «работники заповедника». — Дальше. Туристы?

— Вас интересуют — организованные или неорганизованные?

— А что, организованные где-то фиксируются?

— Да. Гай для этого журнал завел.

— Хорошо… Узнайте, была ли какая-нибудь группа в воскресенье. А неорганизованные?

— Подростки ходили. Семейные парочки. Кое-кто с детьми. Но эти, сами понимаете, нигде не отмечались. И установить, кто они и сколько их было, трудно.

— А из браконьеров никого в тот день не задержали?

— Нет. Я говорил со всеми лесниками.

— Пойдем дальше… К работникам заповедника гости приезжали?

— Само собой. Родные, знакомые… Я уже кое-какую разведку провел… На третьем обходе у лесника родственники гостили. Сестра с мужем. Но уехали в Шамаюн в восьмом часу вечера. Еще до убийства, выходит… У жены лесника пятого обхода отец тут уж месяц лежит с поломанной ногой…

— Старенький? — поинтересовалась следователь.

— Да нет, лет пятьдесят. Но алиби стопроцентное. В туалет, извините, водят… А у лесника на первом обходе до сих пор гости…

— С какого времени?

— С воскресенья.

— Кто именно?

— Уже было туда направился, хотел выяснить, да гроза помешала.

— Так поедем вместе, — решительно поднялась Ольга Арчиловна. — Что за человек этот лесник? — Она положила в свой портфель блокнот и проверила, на месте ли бланки протоколов допроса.

— Кудряшов? «Глухонемой»…

Ольге Арчиловне показалось, что капитан усмехнулся.

— Вы прямо так? — осторожно спросил Арсений Николаевич, оглядывая следователя.

— Форма сушится. Другой, к сожалению, нет. А что?

— Ну раз сушится… — неопределенно ответил Резвых.

«Чего это капитан печется о моем внешнем виде?» — подумала Дагурова. Но больше всего ее удивило, как это глухонемой может работать лесником. Ведь уши нужны не меньше, чем глаза… Впрочем, в жизни всякое бывает. У них в школе преподавал историю слепой учитель. И вел свой предмет так увлекательно, что ученики забывали о его слепоте…

Гроза омыла тайгу. Солнце играло в каплях, бисером осыпавших траву. От земли подымался парок. Они проехали километра два. Вдруг лес расступился, и на полянке показался домик под красной крышей.

— Эта банька что надо! — кричал Резвых, перекрывая шум двигателя. — И парилка тебе, и отдельная комната с самоваром, и даже телевизор.

Они миновали баню, которая выглядела не хуже иного дома на центральной усадьбе, и подъехали к солидному срубу, к которому приткнулась машина «Скорой помощи». Судя по номеру, из областного центра.

— Кому-нибудь плохо? — встревожилась Ольга Арчиловна, когда они остановились.

— Кажется, наоборот, — хмыкнул Арсений Николаевич, слезая с мотоцикла.

Из открытых окон неслась разудалая джазовая музыка. Резвых постучал в дверь. Видимо, их не слышали. Они прошли в просторные сени.

— Разрешите? — заглянул в комнату капитан. И поманил за собой Ольгу Арчиловну.

— Дядя Сеня! Прошу к нашему шалашу! — услышала Дагурова, входя вслед за участковым.

Пьяненький, среднего роста, совершенно лысый мужичок тянул капитана за стол. А в центре комнаты лихо отплясывал что-то среднее между шейком и гопаком представительный мужчина лет сорока пяти. Он был в белой рубашке с галстуком, узел которого распустился, и конец болтался ниже пояса, мятых брюках и в одних носках, без ботинок. Его партнерша, в джинсовом костюме и яркой нейлоновой блузке, извивалась в ритм музыке. Ей было не больше двадцати лет.

Ольга Арчиловна осмотрелась. Стоящий в стороне стол был уставлен закусками. И явно городскими: сухая копченая колбаса, ветчина в жестяной коробке, сыр, консервы. И много пустых бутылок из-под шампанского, водки, сделанной на экспорт, коньяка.

— Арся… Арсений Николаич, — пытался выговорить лысый мужичок. — Обидите. Чес слово!

— Не могу, Валентин Петрович! — оборонялся участковый. — На службе…