Хищники

— Знаете, отчего равнодушие плодится? — спросил Резвых. — Читаешь, к примеру, в газете, что какой-то руководитель пустил на ветер тысячи народных денег. А наказание? Поставили на вид или выговор объявили. Самое худшее — переведут на другую должность… Разве не так? — с горечью сказал участковый. И сам себе ответил: — Так. Лично у меня мнение: или наказывать по всей строгости, или вовсе не печатать… Что такое по сравнению с этим подстреленный лось, пятерка или пуд рыбы? И как потом наказывать того же самого «глухонемого»?

— Да, все хочу спросить: почему глухонемой? По-моему, Кудряшов нормально слышит и говорит…

Арсений Николаевич усмехнулся.

— От природы нормальный — верно. А по положению… Участковый тяжело вздохнул. — Иногда думаешь, а сам-то нормальный? Стараешься ничего не видеть и не слышать. Или раскрываешь рот, а тебя другие не слышат…

— Боже ж ты мой! — воскликнула Ольга Арчиловна. — Ученые добились, чтобы глухонемые, которые к тому же еще и слепые от рождения, научились видеть, познавать окружающий мир! Чтобы умели выражать свои чувства, отношение к миру! Стихи писать, диссертации. И в то же время кто-то сознательно обычных людей превращает в слепых, глухих и бессловесных… Ну не парадокс?

— Сплошь и рядом, — кивнул капитан. — Груздева возьмите. Врач. И не рядовой! Небось проповедует воду. Ни рюмки вина, даже в праздник… А сам? Да еще девчонку прихватил…

— Кстати, надо выяснить, почему здесь машина в служебное время. — Ольга Арчиловна позвонила на междугородную и попросила соединить со станцией «Скорой помощи». Положив трубку, она возмущенно продолжала: — Третий день в заповеднике! Может, кому-то срочно помощь нужна… Вот мой муж рассказывал. У них в геологическом управлении на работе чертежнице плохо стало. Вызвали «Скорую». Полчаса нет, час… Она уже белая как полотно, все мечутся, а сделать ничего не могут… Почти через полтора часа приехал врач. Представляете, через полтора! Ну, увезли, а вот спасти… Язвенное кровотечение. Приехали бы раньше, успели бы сделать операцию… Ей бы еще жить да жить — сорок лет всего было. И двое детей сиротами остались. Девочка грудная еще…

Телефонистка дала областной центр. Дежурная станции «Скорой помощи» толком ничего сказать не могла. Машину в Шамаюнский район они не посылали… По ее словам, дальними вызовами занимается санитарная авиация. В отношении фельдшера Приходько (так звали спутницу Груздева) тоже была неясность. Согласно табелю она все эти дни находилась на работе — дежурила на выездах…

— Видели мы, что это за выезд, — сурово сказала Дагурова, положив трубку. От негодования ей трудно было найти слова. И еще ей не давал покоя рассказ Арсения Николаевича о «глухоте» и «немоте».

«Болезнь человеческого духа и совести, — размышляла Дагурова. — Не слышать, не замечать безобразий вокруг, а главное — не реагировать на них, мириться с ними и, значит, быть соучастниками…»

Припомнилось Ольге Арчиловне одно дело, которое она вела два года назад. Дело было хозяйственное, крупное, в районном масштабе, о корыстных злоупотреблениях и должностных подлогах бухгалтера леспромхоза Горлова. Не отрицая факта присвоения трех тысяч государственных средств, Горлов считал свои действия «малозначительными», поскольку причиненный им материальный ущерб был в сотни раз меньше того, что почти все годы списывалось в качестве «производственных убытков». А убытки эти возникали как? Рабочие выполняли и перевыполняли план, денно и нощно валили лес, а затем оставляли его в тайге гнить. По чьему-то головотяпству и чудовищной бесхозяйственности вовремя не подали трелевочные машины, недопоставили вагоны… Горлова за присвоение трех тысяч осудили. А вот за гибель сотен и сотен кубометров прекрасного леса пока никто так и не ответил. Да и ответит ли… Не потому ли, что и она, следователь прокуратуры района, юрист второго класса, «заболела» вдруг глухотой, не «услышала» Горлова (да только ли его?). Почему она не поехала в тайгу, не убедилась лично, что пропадают штабеля бесценного кедра? Почему не возбудила дело по факту бесхозяйственности, не придала ему громкую огласку?

Да, она тогда не услышала, не увидела, не сказала… Конечно, теперь можно найти какое угодно оправдание: перегруженность (а она всегда), отсутствие указания сверху (хотя закон предоставляет следователю право решать вопрос о возбуждении уголовного дела самостоятельно), то, что начальство и повыше наверняка знает об этом. Короче, перечень оправданий можно было продолжить, но стоило ли себя обманывать?

А ведь первый пришедший в голову случай с Горловым был, увы, не единственный. Еще тогда, в Ленинграде, когда Герман похвастал ей о своих баснословных доходах в камере хранения на вокзале, разве она не испытала «симптомы» немоты? Да, Ольга порвала с Германом, но никому ни слова не сказала об истинной причине разрыва. Не исключено, что теперь Новоспасский берет взятки куда более крупные, чем чаевые на вокзале. Если это так, она тоже в этом виновата…