Хмурые будни холодной войны. Ее солдаты, прорабы и невольные участники

Некоторые аспекты развития отечественных спецслужб в начале 1950-х гг

Пожаров А.И.

История отечественных органов госбезопасности послевоенного периода претерпевает новое осмысление в современных условиях. Более тщательное изучение архивных материалов дает основание менять устоявшиеся представления о завершающем этапе правления Сталина, ломать сложившиеся стереотипы о взаимоотношениях власти и спецслужб, о роли МГБ в механизме советского государства периода наивысшего подъема в культе личности «вождя всех времен и народов».

Некоторые ученые стремятся обосновать полную преемственность политического курса сталинского и постсталинского руководства страны, анализируя лишь те факты, которые на первый взгляд подтверждают логическое единство партийно-государственной линии в послевоенной истории¹. Такое толкование эволюции советской политической системы является достаточно упрощенным и не отражает всей полноты периодизации и исторической картины в целом. Несмотря на то что в своей основе режим личной власти в СССР действительно остался непоколебим после смерти Сталина, в то же время было бы ошибкой утверждать, что этот режим совсем не претерпел изменений с приходом новых руководителей в партии и правительстве. Март 1953 г. в этом смысле стал рубежной точкой отсчета в истории нашей страны и, по существу, положил начало новой эпохе в развитии Советского государства. Этот тезис находит свое подтверждение и в истории органов госбезопасности первых послевоенных лет. Начавшиеся полвека назад изменения в советских спецслужбах свидетельствуют, с одной стороны, о преемственности в работе МГБ и возникшем позже КГБ, а с другой – о кардинальном различии между сталинской реорганизацией системы госбезопасности и преобразованиями, которые проходили в период «хрущевской оттепели».

Преобразование и чистка министерства государственной безопасности, начатые Сталиным в середине прошлого века, вполне соответствовали его представлениям об изменившейся ситуации в стране и за рубежом, когда борьба противоборствующих систем в холодной войне все больше обострялась. Инициированная им перестройка МГБ продолжалась и после марта 1953 г. Однако смысл и суть перемен, которые привнесли в органы госбезопасности новые руководители государства – Берия Л.П., Маленков Г.М. и Хрущев Н.С. – были другие. Преследовали же эти перемены такие цели, о которых Сталин и не подозревал за полтора года до своей кончины. Новому «коллективному руководству» пришлось решать иные задачи в новой внутриполитической обстановке и, следовательно, изменять направление реорганизации в советских спецслужбах в зависимости от тех или иных факторов в ходе развернувшейся борьбы за власть. Вместе с тем нельзя отрицать тот факт, что прерванная в марте 1953 г. сталинская реорганизация МГБ все же оставила свой след и нашла свое отражение в последующей эволюции системы госбезопасности. Некоторые задумки Сталина воплощались и после его смерти. Это касается прежде всего тенденции к сокращению кадрового и агентурного аппарата, обновлению руководящего чекистского звена за счет партийных функционеров и восстановлению так называемой «руководящей линии партии».

Характерной чертой сталинской политики являлось особое отношение лидера страны к отечественным спецслужбам, выразившееся в его пристальном внимании к работе НКВД-МГБ и постоянном контроле за деятельностью этого ведомства.

На закате своей эпохи стареющий диктатор в очередной раз попытался с помощью репрессий обновить партийный и советский кадровый аппарат, в том числе и свое ближайшее окружение. Используя опыт предвоенных лет, ужесточая внутриполитический курс, Сталин стремился дать новый импульс развитию первого социалистического государства. Органам госбезопасности в этих планах вождя отводилась ведущая и ключевая роль. Связывая перспективы своей политики со структурами МГБ, Сталин в первую очередь начал подвергать их серьезной чистке и реорганизации.

Другие силовые ведомства на данном этапе интересовали вождя в меньшей степени. Достаточно отметить тот факт, что на протяжении всех послевоенных лет им ни разу не был принят Генеральный прокурор СССР, а руководители МГБ и даже простые следователи неоднократно встречались с ним, а в последние месяцы жизни такие встречи проходили почти еженедельно².