Холодный ветер, строптивая вода

Ему будто и смотреть на меня противно. Я начала злиться. Вся моя досада, страхи и расстройство после разговора с Микеле Вислы нашли выход, и я агрессивно подобралась, готовая к столкновению.

– Я не собираюсь перед вами отчитываться!

– Так что же вас расстроило? – проигнорировал мое заявление король.

Я отвернулась и пошла дальше. Во мне все кипело и клокотало, но инстинкт самосохранения предложил побег вместо нападения.

– Я вас не отпускал.

Первая реакция была повернуться и наорать, но я как-то вовремя вспомнила про пыточную камеру и предпочла бегство. Потом я долго размышляла: зачем я это сделала? Я и сама не понимала. Скорее, это был шанс избежать болезненного объяснения, которое назревало между нами. Король за мной не побежал.

Я пронеслась по залам, открывая бесконечные двери, а потом вдруг опять ворвалась в зал со статуями, только с другой стороны. Генрих ждал меня там, рядом со статуей мужчины с копьем. На мраморном лице статуи было напряжение от усилия: охотник замахнулся копьем, челюсть сжата, брови нахмурены, взгляд устремлен вперед, каждую мышцу будто свело. А рядом стоял живой человек, больше напоминающий статую. Одно хорошо – при полном отсутствии мимики морщины Генриху не страшны.

– Вы знали… – бросила я.

– Что вы вернетесь? Конечно. Это мой замок, – ответил он. Однако в глазах как будто появился блеск. Он, похоже, смеялся надо мной. Если смех вообще как-то мог отображаться у Генриха на лице. – Если позволите, я отведу вас в ваше крыло.

Я сдалась и кивнула. Если просто отведет, не пытаясь влезть мне в душу, то пусть.

Некоторое время мы действительно шли молча.

Потом Генрих сказал:

– Валери, та женщина, окончательно выздоровела. И передает вам благодарности.

– Которые я не могу принять. Я не имею отношения к ее выздоровлению.

– Я знаю.

Снова молчание.

– Но я также знаю, что вы были не обязаны к ней приходить. И проявили доброту.

– Это было всего лишь любопытство, – призналась я. – Я видела, как вы говорили с мальчиком, решила узнать, почему. Вот и все.

– Я знал, что у вас нет дара. Прежде чем согласиться на договор с вашим отцом, я постарался через шпионов выяснить все о вас, – все так же монотонно сказал король.

Я чуть не споткнулась на ровном месте.

– А я считала, что вы расстроились из-за этого! – возмущенно заметила я.

– Нет. Я расстроен из-за того, что вы так доверчивы. Больше никому не говорите, что бездарны. Иначе вас заклюют. Пусть лучше молва о чудесном исцелении Валери дойдет до замка, чем слух о том, что у вас нет магии, выползет из него. Не доверяйте никому.

– Мне сложно будет остаться с теми, кому нельзя доверять.

– Витторино надежен. Но и он не святой. У вас с ним случилась размолвка. Я улажу.

Король говорил коротко и сухо. Я еле поспевала за его энергичным шагом. Мы вышли в знакомое мне крыло по какому-то потайному переходу.

– Спасибо, что вывели меня оттуда.

– Доведу вас до двери, – ответил король.

Я было хотела взбрыкнуть или пошутить, что не потеряюсь, но сдалась, решив, что проще уступить королю. Понемногу ко мне возвращалась способность нормально мыслить, а ужас, навеянный словами Микеле, отступал. Раз король знает, что я бездарна, значит, я с самого начала в его власти. Необходимо довериться ему, иначе от страха перед будущим я могу сойти с ума.

– Микеле Вислы говорил со мной сегодня, – сказала я, когда мы уже приближались к моей двери.

Генрих остановился, посмотрел на меня странно, потом тихо сказал:

– Пойдемте в мое крыло.

И пошел впереди меня по коридору к двери напротив. Я потопталась нерешительно, размышляя, стоит ли, но в итоге повиновалась и последовала за ним. Король пропустил меня к себе, провел в кабинет и плотно закрыл дверь. Я с любопытством огляделась вокруг: кабинет был уютным, заставленным книгами, в углу потрескивал камин, шторы были чуть прикрыты, создавая приятный полумрак. Мебель шоколадного оттенка так и приглашала погрузиться в неторопливое чтение или спокойную беседу.

– Рассказывайте.

Я кратко изложила речь Микеле Вислы, избежав упоминаний о самом короле и его отце.

– Зачем вы ему дались? – было единственное, что спросил король, когда я закончила.

Я обиженно промолчала.

– Если все, что он сказал, правда, подумайте, зачем он сказал, что будет ждать вас.

– Чтобы использовать королеву…

– Нет.

Генрих смотрел на меня как-то иначе. Пустота в его глазах стала меняться на выражение мысли. Может, он так невыразителен, только пока не доверяет?

– Вы думаете о чем-то другом, – заметил он. – Подумайте, зачем вы нужны Микеле Вислы.

– Я не знаю, – устало ответила я. – Это какие-то ваши внутренние разборки, которых я не понимаю.

– Возможно, вы ему просто… приглянулись?

В детстве я стала свидетелем двух сцен ревности, которые отец устроил моей матери, хотя сам изменял ей направо и налево. Он тоже начинал с вопросов, потом предположений, а потом начинал утверждать, убеждая самого себя. Мать начинала дрожать еще на стадии вопросов. Это было невозможно остановить, можно было только попытаться сбежать, но это означало бы признание вины.