Хороший человек

Вскоре вслед за Мадлой пришла и Ленка. Она тоже была одета просто, но надела на голову соломенную шляпку, которая делала ее похожей на барышню и вдобавок очень к ней шла. Госпожа Катерина полюбовалась Ленкой и, хотя не сказала ни слова, подумала про себя: «Этой девушке больше подобает носить шелк, чем холстину». Когда все поздоровались, госпожа Катерина поторопила Михала, чтобы быстрее одевался, и через некоторое время все вышли, кроме Анчи, которая осталась приглядывать за домом. Друзья пошли в Пратер. Туда направлялось много людей; впереди наших знакомых шла семья ремесленника; это было видно по тому, что с ними были ученики; один из них нес ребенка на руках, другой толкал колясочку, в которой тоже был ребенок.

— Боже, — вздохнула Мадленка, — как увижу какого-нибудь ученика, так мне все Вавржинек в голову приходит. Один только господь бог знает, жив ли еще мальчик.

— Если жив, то в Вене его нет, иначе мы уже нашли бы его, — сколько мы о нем спрашивали.

— Я, как услышу, что какого-нибудь парнишку Вавржинеком зовут, тут же узнаю, откуда он родом, — заметил Яноуш.

— Мы ведь и в чешском костеле искали, куда все ученики ходят учиться слову божьему, и там его не нашли, — добавила госпожа Катерина, но, видя, что Мадленка опечалилась, сказала: — Давайте поговорим о чем-нибудь другом.

Заговорили о другом, но Мадленка никак не могла избавиться от грустной мысли, что ее брат, может быть, умер где-нибудь в нищете. Только когда они пришли в Пратер, когда Мадлена увидела вокруг толпы людей, разные зрелища, фокусы, забавы, когда она услышала музыку нескольких оркестров, только тогда ее отвлекли новые впечатления. Обойдя весь парк и показав его Мадле, госпожа Катерина стала высматривать местечко, чтобы посидеть и отдохнуть, потому что она не была любительницей долгих прогулок, а господин Михал взял на себя заботу о завтраке, без которого ему не доставило бы удовольствия ни одно развлечение.

Они нашли удобное местечко под деревом, в стороне от толпы.

— Вон и музыка недалеко, будто на заказ, — проговорила госпожа Катерина, усаживаясь на стул и кивком головы указывая на стол, вокруг которого сидело несколько музыкантов.

— Хоть бы сыграли что-нибудь веселое, — сказала Ленка, оглянувшись на них.

— Да никто не сыграет веселей — это ведь чехи, — отозвался Яноуш.

— Правда? Чехи? — спросила Мадла.

— Очень может быть, что мальчик и прав, я не раз слышала, что в Вене почти все музыканты — чехи, — поддержала сына госпожа Катерина.

— Я наверно знаю, мамочка, что это чехи; я их хорошо знаю, они играют около кафе, неподалеку от нас, и я много раз слышал, как они разговаривали по-чешски, — продолжал Яноушек.

— Откуда они могут быть родом? — спросила Мадла,

— Да, верно, из разных уголков подобрались, — отвечала госпожа Катерина. Тут подошел Михал, и разговор перешел на другие темы.

Один из музыкантов, совсем еще мальчик, худенький, смуглый, черноглазый и черноволосый, не спускал глаз с госпожи Катерины и девушек с тех самых пор, как они сели за стол. Лицо его было слишком грустно для его возраста. Одет он был беднее, чем остальные музыканты. Перед ним на столе лежал кларнет.

— Скажи на милость, на кого это ты уставился, Вавржик? — спросил сидящий напротив музыкант, коснувшись его смычком.

— Э, да ему вон те девчата понравились, — заметил другой, — впрочем, они чертовски хороши.

Вслед за этими словами почти все повернулись к тому столу, где сидели девушки.

— Ну, — сказал первый, — это наверняка цветочки с нашего луга, сразу видно; которая же тебе больше нравится, Вавржик?

— Не морочь мне голову, отстань, — сердито отвечал паренек.

— Ну вот, обращаться мне с тобой как со старым контрабасом, что ли? А разве я не прав? Разве ты не пялил глаза на этих девчонок?

— Если я и смотрел на них, то потому только, что одна из них напоминает мне сестру, и, если она не была бы сейчас дома, я подумал бы, что это она.

— А ты не знаешь, может, это она и есть, ведь ты столько лет ничего не слыхал о доме, — бросил один из музыкантов.

— Я знаю только, что ей нет надобности служить, а так просто она не ушла бы из дома; поэтому здесь ее быть не может, но эта девушка похожа на нее как две капли воды, — сказал Вавржинек, устремив печальный взгляд на Мадлу.

Тут скрипач начал настраивать скрипку, за ним и остальные музыканты взяли свои инструменты, и Вавржинеку пришлось обратить внимание на ноты. Они заиграли какой-то вальс популярного тогда Штрауса; Михал расхваливал его до небес, но госпоже Катерине он не нравился, и она сказала, что ей было бы куда приятнее, если бы музыканты сыграли какую-нибудь чешскую песенку; с этим согласились и девушки. Михал стойко защищал Штрауса, женщины не признавали ничего, кроме чешских песен, и они долго спорили, пока наконец госпожа Катерина не взяла все-таки верх. Тем временем музыканты кончили играть и сделали снова небольшую передышку.

— Что же этот кларнетист все время смотрит на нас? — сказала Ленка. — Как ни обернусь, все он сюда глядит.

— Вы ему, видно, нравитесь, — сказал Михал.