Хороший человек

— Я часто вижу его в костеле святого Яна; каждое воскресенье он бывает там на хорах, — сообщил Яноушек.

— Я тоже, верно, видела его где-нибудь — очень он мне знакомым кажется, — да не вспомню где, — сказала Мадла, внимательно посмотрев на Вавржинека-кларнетиста.

Музыканты заиграли другую пьесу, затем — третью, угождая вкусу одного только Михала; но вдруг скрипка начала: «Сеял я просо...». Мадла схватила Лену за руку, раскраснелась, глаза у нее заблестели, и если бы она не стеснялась, то тотчас громко подхватила бы песню.

— Вот это наша музыка, от нее сердце так и прыгает, Михал, а свое верещанье они пусть оставят при себе, — воскликнула, развеселившись, госпожа Катерина и прибавила: — Я не я буду, если за эту песенку не дам им на чай!

Обе девушки тоже тотчас же сказали, что они отблагодарят музыкантов.

— Ну ладно, погодите, поймаю вас на слове, но только и я с удовольствием дам им денег, потому что и мне эта пьеска нравится! — сказал Михал, чтоб не рассердить свою Каченку.

Доиграв, музыканты отложили инструменты и заговорили друг с другом; потом Вавржинек и еще один встали с места, взяли ноты и стали обходить публику. Вавржинек прежде всего направился к столу, где сидели Михал и госпожа Катерина с девушками. Обычно юноша обращался к слушателям по-немецки, а тут, подойдя к столу, невольно заговорил по-чешски: «Покорнейше прошу!». Госпожа Катерина положила на ноты то, что обещала, и столько же дал Михал.

— Это вам за последнюю чешскую песенку, а то, что вы играли сначала, нам не понравилось, — сказала госпожа Катерина, которая любила говорить правду в глаза.

— Нам приходится играть различные пьесы, милостивая госпожа, потому что одному нравится одно, а другому — другое, — отвечал Вавржинек.

— Это, конечно, верно, у каждого свой вкус, — согласилась госпожа Катерина.

— А правда, что вы все чехи? — спросил Яноушек.

— Все, — отвечал Вавржинек, не спуская глаз с Мадлы, которая тоже глядела на него необычайно пристально.

— А откуда вы родом? — спросила девушка.

— Мы из разных мест и сошлись случайно. Я, например, из-под Градца.

— Из-под Градца? А из какого места, скажите, пожалуйста? — продолжала расспросы Мадленка чуть дрожащим голосом.

— Из Есенице; Вавржинек Залесский.

— Брат! — воскликнула Мадлена и, быстро выскочив из-за стола, схватила Вавржинека за обе руки и со слезами стала целовать его. Руки юноши опустились, ноты вместе с деньгами упали на землю, сам он просто онемел; лишь спустя некоторое время из глаз его частым дождиком полились слезы.

— Боже, как обрадуются мать и тетка, когда я напишу им, что мы встретились! — были первые слова Мадлы.

— А они на меня не сердятся? — спросил Вавржинек.

— Не сердятся, но матушка мучается потому, что ничего о тебе не знает. И почему ты совсем не давал о себе знать, Вавржинек, где ты был все эти три года?

— Я все тебе расскажу, Мадленка, потерпи немного; но что ты делаешь в Вене?

— Я служу здесь.

— Ты служишь? Почему? Если бы я только мог себе это представить, я давно разыскал бы тебя, как только ты сюда приехала, но мне и в голову не приходило, что ты можешь быть в Вене. А я-то думаю: как она похожа на сестру! — говорил Вавржинек, радостно глядя на Мадлу.

— Ах, сколько мы о тебе расспрашивали, Вавржик, и все впустую, все ни звука о тебе. Я и подумать не могла, что ты музыкант, — проговорила девушка.

— Ошибка заключалась в том, что мы вас искали только среди сапожников, — засмеялся Михал.

— Господи, мне-то ведь должно было прийти в голову, что ему понравилось другое занятие и что он, вероятно, избрал веселое ремесло, которому у нас обучен каждый, — сказала Мадла.

— А я думал, — Вавржик младше, и потому разыскивал его среди ребят поменьше, — признался Яноушек.

— Он еще молодой, только высокий ростом, — объяснила Мадла.

— Сколько мы искали, чего только не предполагали — и все зря, пока богу не было угодно помочь нам, — заключила госпожа Катерина. — И Гаек — вот он рад-то будет! Он строго-настрого наказывал мне разыскивать вас, Вавржинек.

— Да он ведь на днях приедет, — вмешался господин Михал, — он мне писал с оказией, чтобы я ему тут кое-что приготовил, так как он не сможет на этот раз долго задержаться. К жатве он всегда возвращается домой. И еще он пишет, что у них дома помолвка, а после жатвы будет свадьба; не знаю только, его или сестрина.

При этих словах Мадленка побледнела как мел и быстро нагнулась, будто уронила что-то.

— Да ведь сестра его еще не на выданье? — усомнилась госпожа Катерина.

— Приедет — услышим. Вавржик, наверно, пойдет с нами? — спросил Михал.

— Да, конечно же, с нами! Идите, Вавржинек, к вашим товарищам и объясните им, в чем дело. Они и так уж удивляются тому, что тут творится; потом возвращайтесь к нам, — распорядилась госпожа Катерина.