Хорошо и плохо было жить в СССР. Книга первая

Почти во всех домах на нашей улице были не отдельные, а коммунальные квартиры. Мы тоже имели только одну комнату на троих. Я и брат спали в одном углу, мама – в другом. Мама работала проводником в поезде, приезжала и уезжала. Носила форменную одежду. Об отце у меня мало чего сохранилось в памяти. Помню, что он был высокий, с вьющимися волосами, играл на аккордеоне, и когда играл, притоптывал ногой. Он работал учителем в музыкальной школе. Однажды он исчез. Мама говорила, что он уехал. Когда я вырос, она сказала, что он заболел туберкулезом, испугался, стал заниматься только собой и забыл о том, что у него есть мы. Переселился в другой край, благоприятный для здоровья, выздоровел, но о нас так и не вспомнил. Саша, мой брат, его вообще не помнит.

Кто жил с соседями, тот знает, что такое «как повезет». Нам не повезло. Мне было восемь лет, когда отношения мамы с соседями испортились. Началось с того, что мама вернулась из поездки не одна, а с мужчиной. Она привела его в нашу комнату, а меня позвала в коридор и там прошептала на ухо: «Возьми Сашу, и идите не улицу. Погуляйте один часик. Хорошо?» Я любил маму и всегда буду любить, потому что никто о нас с братом не заботился, как она. И я взял Сашу за руку, мы пошли к магазину, купили одно пирожное на двоих, потом пошли к другому магазину, купили лимонаду. Деньги, пятьдесят копеек, мама сунула мне в карман рубашки. Было лето, стояла теплая погода.

Когда мы вернулись, мужчина уже ушел. В комнате пахло духами. На столе стояла начатая бутылка вина, на тарелке лежал шоколад. Шоколад достался нам. Мама ничего не объясняла и говорила с нами об обычных делах. Она привезла нам детские вещи. Мы их надевали, мама, как всегда, глядела, поворачивала нас кругом, кивала и улыбалась. Кроме одежды она привозила игрушки. Саша хотел железный самосвал с подвижным кузовом и получил его. Мне привозили цветные карандаши, книги с картинками.

О незнакомом дяде мы маму не спрашивали. Нам было все равно. Мамочка была для нас самым лучшим человеком на свете. В тот вечер она мыла Сашу в нашей комнате, а не в общей ванной. Она часто так делала. Наливала в корыто теплой воды, брала душистое мыло, мягкую мочалку и мыла брата. Я ей помогал. Мама называла нас «мои лапочки» и «солнышки». И я мечтал: вырасту и буду защищать мамочку – буду бить всякого, кто на нее плохо посмотрит.

Когда мы с мамой понесли корыто, чтобы вылить воду, в кухне были три наши соседки. Тетя Оля, тетя Света и тетя Алена. Они курили у окна и хмурились. Я с детства знал, что они не очень добрые. У них не было мужей. Впрочем, у тети Алены был муж, но он находился в тюрьме. Дети тети Оли и тети Светы жили не дома, а в интернате. Приезжали только на выходные. Им было уже по четырнадцать лет, они открыто курили и вели себя, как взрослые. От них всегда пахло какой-то пылью. Мама говорила, что это «казенный запах». На лбу у них уже были морщины. Зато с тетей Олей и тетей Светой жили их старые родственницы, бабули. И обе эти бабули болели – страдали болями в костях, и тоже, поэтому, были недобрыми. И тетя Света, и тетя Оля кричали на них, обзывали скверными словами и упрекали. Крики разносились по всей квартире даже через толстые комнатные двери. Только тетя Алена не кричала, но она всегда громко разговаривала, некрасиво смеялась и имела странную привычку задавать очень личные вопросы при всех и ставить в неловкое положение.

Я был еще только второклассник, а тетя Алена уже спрашивала меня, целуюсь ли я с девочками, и о какой из них мечтаю ночью под одеялом. Она почти орала: «Чего краснеешь? Чего засмущался?» Хотя я уже давно не краснел и не смущался. Однако если я попадался тете Алене в ту минуту, когда рядом никого не было, она меня ни о чем не спрашивала и даже не замечала. Ей было неинтересно разговаривать со мной без свидетелей. Но вот возникал еще кто-нибудь из соседей, и тетя Алена громко объявляла: «Штаны нижние не забыл надеть? А то женилку отморозишь, и не с чем будет в женихи записываться!»

Когда я стал взрослым, я понял, почему эта дама так странно себя вела. Ей не повезло с мужчинами. Она была одинока. И она мстила мужчинам через меня – маленького мальчика, а потом подростка, потому что я был самый старший представитель мужского пола в нашей квартире, ежедневно попадающийся ей на глаза. Муж ее отбывал длительное наказание за какое-то преступление. Дети тети Оли и тети Светы приезжали один раз в неделю. Поэтому доставалось мне. Жаловался ли я маме? Нет, я жалел мамочку. Она ничего не знала. Она уезжала и приезжала, привозила нам подарки и всегда говорила мне, что я ее спаситель и покровитель, потому что остаюсь за старшего. Ну как можно было ее подвести и огорчить? Совершенно невозможно.