Хозяйка «Волшебной флейты» (СИ)

– Полагаю, вы хотели сделать мне комплимент. Однако я не так уж и юна, а барышней меня назвать сложно. Если помните, я не упала в обморок при виде мёртвого тела, так что прошу вас, расскажите мне всё. Я обязуюсь хранить молчание!

– Что ж… – он нахмурился. – Если вы настаиваете… Наш доктор подтвердил мои подозрения. Это был оборотень. Слепки зубов, характер раны, понимаете?

Что-то снова царапнуло в душе. Какое-то ускользающее видение. Совершенно точно связанное с трупом модистки Лалы Ивлинской. Я даже глаза закрыла, вызвав образ тела и раны на горле. Клыки, да, там были клыки… Но очень странные следы от очень странных клыков. И ещё что-то. Но я никак не могла понять – что именно? Поэтому пробормотала упрямо:

– Оборотней не существует.

– Они существуют, госпожа Кленовская. Я видел одного из них собственными глазами.

Он вытянул руку, расстегнул запонку белоснежного рукава рубашки и засучил его по локоть. Два глубоких неровных шрама тянулись вдоль предплечья от локтя до запястья, а между них – ещё четыре, менее заметных. Я невольно поёжилась, представив, как это могло случиться. Как будто большая собака собиралась сожрать руку Городищева, но он выдернул её из пасти, оставив там несколько полосок кожи…

– Он почти достал меня, и его глаза светились адским пламенем, – сказал полицейский будничным тоном, раскатывая рукав обратно. – Никогда не забуду этот блеск. И запах… От него пахло гнилью.

– Быть может, это была просто очень большая собака? – с надеждой спросила я, одновременно пытаясь выцарапать из мозга то самое, непонятное нечто, но безрезультатно.

– Когда я убил эту очень большую собаку, она сбросила шерсть и превратилась в голого мужчину.

Я глянула ему в глаза пристальнее, подозревая, что Городищев смеётся надо мной, но он был серьёзен. Ладно, возможно, в этом мире оборотни – самое привычное дело. Однако Лалу Ивлинскую убил не перевёртыш в волка. Я знала это совершенно точно. Только доказать не могла.

– Вы убили человека? – вдруг осознала я, и стало жарко. Городищев улыбнулся слегка снисходительно:

– Не человека, оборотня. Это злобные, бездушные создания, которые могут только убивать. В них нет ничего человеческого, жажда крови и охоты затмевает всё.

Я покачала головой. Перед глазами стоял образ огромного волка, который пытается сожрать руку полицейского… А ведь волки в лесу были большими… И Порфирий сказал, что расплодилось их… Может, тоже оборотни? Ой нет, не хочу об этом! И так в этом мире мне не слишком уютно, а теперь ещё и оборотни…

– Давайте сменим тему, – воскликнула я жизнерадостным тоном. Слишком жизнерадостным, Городищев бог знает что подумает обо мне… – Вы любите музыку? Я приглашаю вас на премьеру музыкального салона! Вы придёте?

– Почту за честь, Татьяна Ивановна. – Он встал, поставив бокал, и склонил голову: – К сожалению, время позднее, мне стоит покинуть вас.

О нет! Нет, останься, Городищев! Ещё не всё вино выпито, ещё не все темы разговора найдены! Так я подумала, а сказала совершенно другое:

– Понимаю. Мне так не хочется вас отпускать! Но ваша репутация…

– Я думаю о вашей репутации, Татьяна Ивановна.

Городищев шагнул ко мне, взял мою кисть обеими руками и склонился, запечатлев на коже долгий поцелуй. Я снова растаяла, чуть было не превратившись в лужицу, проблеяла, собравшись с силами:

– Я была рада, что вы зашли. Мне… приятно быть в вашем обществе.

Выпрямившись, он оказался совсем близко, я взглянула в его тёмные глаза, похожие на безлунное ночное небо, и услышала:

– Вы не такая, как другие женщины, которых я знал. Вы интригуете меня. Позвольте мне заходить иногда, чтобы попытаться разгадать тайну вашего шарма!

О да! Разгадай меня целиком, Городищев! Обними меня, поцелуй, возьми так нежно и страстно, как ты умеешь, и разгадай!

Выдохнув, ответила слабо, не чувствуя ног:

– Заходите, Платон Андреевич. Домой или в салон… Я буду рада вас видеть…

Он снова поклонился и вышел из гостиной. А я выдохнула, ноги подкосились, и кресло жалобно скрипнуло под тяжестью моего тела. О боже, какой мужчина! Ради него я даже осталась бы в этом мире больше, чем на год…

Глава 11. Схожу с ума

3 дня спустя

– Раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три… О-о-о, мадемуазель Евдокия, не махайте так руками, вы не на ярмарке, а в благородном салоне! Мадемуазель Аглая, слушайте ритм, ведь я не прошу многого!

Я фыркнула, глядя, как мсье Белласти – худощавый, высокий и очень смуглый молодой человек с шапкой кудрявых волос и пронзительными чёрными глазами над орлиным носом – вновь и вновь пытается обучить моих девиц танцевать вальс. Получалось только у Анны, а Настасья если и уступала ей, то ненамного. Авдотья с Аглаей бились над ритмом, а Пелагея постоянно наступала на ноги партнёрше.

Мсье Белласти воздел руки к потолку и взвизгнул:

– Стоп, стоп, стоп!

Музыка стихла, все уставились на учителя танцев. Он схватил свою трость с набалдашником в виде кошачьей головы и постучал ею по полу:

– Медемуазель! Вы ужасны! В пансионе последняя семилетка умеет танцевать вальс лучше, чем вы!

Спохватившись, он поклонился Аннушке: