Хозяин Спиртоносной тропы

С начала 1860-х годов, по мере стремительного обеднения золотых приисков в Сибири, разработка новых россыпей стала требовать значительных расходов, их начали сдавать в аренду. Вот тогда-то и вспомнили о предприимчивых евреях, которым в частном порядке разрешили разрабатывать золотые месторождения.

Бросился в глухомань на поиски своего золотого родника и Григорий Дементьевич. Вложил в ежегодные экспедиции, аренду участков большие средства, которые не принесли грандиозного успеха. Все богатые места были уже выработаны, а наиболее перспективные месторождения, как это бывает всегда, прибрали к рукам владельцы больших зарубежных капиталов. Одними из которых, например, в том числе и в пойме реки Чибижек, в течение нескольких десятилетий были английские банкиры Ротшильды.

Дистлеру ничего не оставалось, как довольствоваться малым: внедрять новые способы разработок, такие, как гидравлический метод и дробление кварцевых отложений шаровыми дробилками. К удивлению, этот способ тоже стал давать неплохие результаты. К началу девятнадцатого века Дистлеры в Минусинском уезде владели несколькими приисками. К примеру, Томским присяжным поверенным Василием Григорьевичем Дистлером в 1909 году были приобретены Васильевский, Григорьевский и Яковлевский прииски. Также он арендовал Иннокентьевский прииск. Нетрудно догадаться, что это был сын Григория Дементьевича, один из его девяти детей. Именно для успеха семейного дела специальность горных инженеров получили его сыновья: Вениамин, Леонид и Александр. О первом из только что упомянутых, идет речь в этом представлении.

Подхваченный головокружительными, душезахватывающими волнами золотого сибирского потока, а также фактами недавней добычи самородков «Овечья голова» и других, менее значимых камней, Вениамин был подобен отцу в молодости. Его ни на минуту не покидали идеи разумной, научной добычи золота, о которой он постоянно говорил при любом удобном случае. «Обожженный» в таких делах, Григорий Дементьевич пытался охладить разум сына, убеждая в том, что все близкие места давно выработаны, и теперь требуются горнорудные разработки. Но тот был неудержим. В итоге добился-таки своего: выпросил экспедицию, из которой теперь возвращался униженным и виноватым. Как посмеивался над ним Константин — с разбитой харей у разбитого корыта.

В Минусинске задержались на несколько дней, сняли комнату у тетки Раи Белобоковой; когда двигались в тайгу, снимали номер в гостинице. Теперь же прятались от людей. Тетка Рая оказалась радушной, приветливой хозяйкой, к тому же такой болтушкой, что оба к вечеру пожалели, что встали на постой у нее: лучше бы в тополиной роще у протоки реки Енисей разбили палатку. Радуясь уважаемым постояльцам как самым близким родственникам, а еще больше двум рублям, что выдали ей квартиранты за неделю вперед, она была готова не только готовить им еду, но и пригласить цыган для развлечения. Но так как Веня и Костя праздника не просили, та решила их развлекать сама. Трескучим, монотонным, напоминающим квохтанье курицы голосом тетка Рая поведала им все, что было, есть и будет не только в городе, но и в Петербурге, где она ни разу не была. Начала с мужа:

— А он ведь меня частенько бил, — присев напротив Вениамина на табурете, скрестила руки на груди словоохотливая хозяйка. — Вот так же синяки носила. Запросто так, возьмет да и отлупит: то кулаком, то ботинком. А ведь ничегошеньки ему плохого никогда не делала, старалась угодить. Есть варила, стирала, в доме чистота и порядок, всегда ласковая была.

— Где ж он теперь? — угрюмо перебирая полевую сумку в поисках чистого листа и чернил с пером, спросил Вениамин.

— Ушел к соседке. Вон дом напротив. Там с ней и живет.

— А дети есть?

— Двое, — тяжело вздохнула та: — Маша и Витя.

— А они где?

— Тоже за ним переметнулись, — тяжело вздохнула тетка Рая. — Видимся каждый день. Как увидит меня мой муженек, так и заорет на всю Ивановскую, вроде как упреждает, покуда я ничего не сказала.

— Что орет-то?

— «Закрой рот, канарейка, покуда у меня расстройство кишок не случилось!» А я ить еще даже «здрасте» не сказала. Вот такой он у меня неблагодарный. А вы что это, никак работать будете? Что же, не буду вам мешать, — спохватилась она, хлопая ладошками. — Ой! Ить у меня там суп кипит, побегу я! А вы пишите, пишите! Как бы я хотела научиться писать! Я ить неграмотная, некому было учить. Как если что-то надо написать, так к писарю нашему местному бегу. Он у нас вон там за углом живет, за две копейки любое послание напишет. Жена у него такая горбоносая, свиней держит. Мясо на базаре продает.

— Тетка Рая! У вас там суп кипит.

— Ой ли! Точно! Побежала я, некогда мне, — исчезла в проходе хозяйка, но через мгновение вернулась: — Так вот, писарь наш, все его Кляксой зовут, много раз мне письма писал…

— У вас там суп!..