Христианство. Три тысячи лет

Среди союзников, сражавшихся против нацистской Германии, находились люди, понимавшие, что и союзники способны на злодеяния. Джордж Белл, близкий друг Бонхёффера из Англии и епископ Англиканской церкви, поддерживавший связь с христианскими церквами материковой Европы, был совестью британской правящей элиты, но так и не дождался благодарности от британского премьер-министра Уинстона Черчилля. Во время Первой мировой войны Белл был капелланом домовой церкви (по сути дела, секретарем) Рэндолла Дэвидсона, архиепископа Кентерберийского, которому удалось в официальных заявлениях Англиканской церкви сойти с пути махрового патриотизма, представленного епископом Уиннингтон-Ингрэмом. Белл, епископ Чичестерский, с 1938 года занимавший одно из мест англиканского епископата в британской палате лордов, пошел еще дальше по пути, проложенному Дэвидсоном: он поставил перед собой задачу отделить в ведении войны Германию от нацизма. Вопросом, обеспечившим ему особенно прискорбную известность, стала критика систематических ковровых бомбардировок германских городов, которые стали возможны благодаря тому, что союзники нанесли серьезное поражение ВВС Германии (Люфтваффе) во второй половине войны. Епископ Ковентри, города, разрушенного Люфтваффе в 1940 году, считал своим нравственным долгом поддержку британской политики ответных карательных бомбардировок; в отличие от него, с 1943 года Белл пользовался своим положением, чтобы осуждать ковровые бомбардировки как «злодеяние». Принято считать, что возмущение Черчилля откровенностью Белла стоило последнему кентерберийского престола, но для такого вдохновенного нравственного лидера это обстоятельство едва ли стало катастрофой. После войны близкая дружба с немецкими священниками и естественная склонность к христианскому всепрощению побудили его высказывать сомнительные суждения по вопросу об ответственности немцев за последствия их причастности к преступлениям нацистов.[1838]

Советский Союз во время войны

Наиболее разрушительной и чудовищной Вторая мировая война стала для Восточной Европы, поэтому странно было бы даже предполагать, что она принесла Советскому Союзу хоть какие-то преимущества. Вместе с тем трудно представить, как без такой поддержки для советского престижа, как отпор нацистской армии, данный русскими в войне, справедливо называемой Великой Отечественной, Советская Россия просуществовала бы до 80-х годов, не будучи легитимной в общепринятом смысле и к моменту вторжения Гитлера уже погубившей столько людей. Сталина, в преступной беспечности не замечавшего, что Гитлер готовится нарушить заключенный между ними союз, война превратила в лидера, сравнимого с первыми правителями династии Романовых или Петром I, в защитника своего народа. И в то же время Отечественная война спасла Русскую православную церковь от полного исчезновения, но не от значительного нравственного компромисса. В 1939 году на свободе в Советском Союзе оставалось всего четыре священника, имевших высокий чин; в сентябре 1943 года, когда Россия отчаянно сражалась, чтобы не пустить германскую армию в самое сердце страны, Сталин пригласил на встречу патриарха и трех митрополитов, что привело к заседанию первого с 1917 года архиерейского собора. Задачей собора было побудить Церковь внести свой вклад в борьбу и призвать верующих к самопожертвованию. Патриотическая деятельность принесла подобные преимущества и Грузинской и Армянской церквам: на средства, собранные главой Армянской церкви, были оснащены две танковых дивизии Красной армии.[1839]

Сталин и Церковь после войны