Хроника смертельной осени

– Я тоже, – буркнул Булгаков, тоже вытряхивая сигарету. Он курил крайне редко, но сегодня захватил пачку, так как знал – ему понадобится средство, которое поможет привести в порядок мысли и укротить чувства. Он предложил сигарету Нантвичу, но агент коротким жестом отказался. Джош вопросительно смотрел на Глинского и Булгакова, не понимая, о чем они говорят. Сергей ему объяснил.

Нантвич кивнул:

– Да, странно. Ведь погибший был его лучшим другом, не так ли?

– Другом, – скрипнул Булгаков зубами. – Гореть ему в аду за то, что он сделал. Антон был лучшим из нас.

– Мне жаль, – произнес Нантвич. – Пусть покоится с миром.

– Лучший из нас, – повторил Булгаков и прикрыл глаза. – Не могу поверить, что мы только что его похоронили.

Глинский положил ему руку на плечо:

– Держись. И гляди по сторонам. Не исключено, что он еще появится.

– Или уже появился, – задумчиво сказал Нантвич. – Только мы его не видим.

– Как это? – хмуро поинтересовался Сергей. – Что значит – мы его не видим? Нантвич пожал плечами:

– Не знаю, как. Разные есть способы. Но у меня неприятное чувство, что за нами наблюдают.

– Паранойя, – скривился Глинский. – Чистой воды.

– Возможно, – кивнул фэбээровец. – Но интуиция меня редко подводит, – вы же сами были уверены, что он придет. Значит, на чем-то вы основывались.

– На интуиции, – отозвался Виктор. – Исключительно на интуиции.

– Ну я же и говорю – интуиция, – улыбнулся Нантвич. – Именно она.

– Я слишком хорошо его знаю, – буркнул Булгаков. – Он не преминет взглянуть на дело рук своих…

– Он бы желал взглянуть еще кое на что, по моему мнению.

– Вы о чем говорите? – вскинулся Булгаков.

– Не о чем, а о ком, – уточнил спецагент. – О вашей жене, разумеется.

– Что?! – воскликнул Сергей. – Что вы имеете в виду?

– Я имею в виду – мертвых не вернуть, и надо позаботиться о живых, в частности, о вашей жене. Кстати, где она?

Сергей похолодел. Он оглянулся кругом – и Катрин не увидел.

– Действительно, – в голосе Глинского зазвучала тревога. – Где твоя жена?..

– Подай, красавица, калеке, благослови тебя Господь, – услышала она тихий голос. Катрин очнулась от охватившего ее полузабытья. Одноногий мужчина, в поношенном камуфляже, с испитым, заросшим щетиной и покрытым слоем грязи лицом, стоял перед ней, опираясь на два костыля.

– Что? – попятилась Катрин. – Что вам нужно?

– Подай, красавица, – проговорил он, дергая ее за рукав. – На хлеб и на водку.

Катрин вздохнула и полезла в сумку. Пока она рылась в ней в поисках кошелька, ловко ускользавшего от ее руки, калека топтался рядом, кое-как сохраняя равновесие. Наконец, кошелек был пойман, Катрин достала из него сто рублей и протянула инвалиду.

– Спасибо, красавица, – калека с неуклюжим поклоном взял из ее рук деньги.

– Кого похоронила?

– Друга, – еле слышно ответила Катрин, с трудом шевеля губами.

– Как его имя? За кого помолиться? – спросил он.

– За Антона, – ответила она и, подняв голову, встретилась с испытующе прищуренными светло-голубыми глазами инвалида, устремленными на нее в упор.

– Олег? – в ужасе прохрипела она, чувствуя, как подкосились ноги. – Ты что здесь делаешь? Зачем ты пришел? Ты с ума сошел!

– Обозналась, красавица, – усмехнулся калека, обнажив отличные зубы. – Помолюсь я за твоего друга, раба божия новопреставленного Антона, упокой, Господи, его душу…

И он похромал вдоль аллеи, удаляясь от Катрин со скоростью, невероятной для человека на костылях. Она в оцепенении смотрела ему вслед, а к ней уже бежали трое – Сергей, Джош и Виктор.

– Это он? – крикнул Сергей, она не ответила, но ее расширенные от страха зрачки сказали ему больше. Трое мужчин пронеслись мимо нее, но инвалида уже не было видно… Они искали его по близлежащим аллеям, пугая кладбищенских бомжей и нищих, заглядывая в старинные склепы, в те, которые оказывались открытыми, пока не наткнулись на пожилого бомжа на лавочке около заросшей могилы, с нескрываемым восторгом разглядывавшего пару новых костылей – нежданную добычу. Увидев явно воинственно настроенную троицу, он не на шутку струхнул и попытался смыться. Но от них разве смоешься…

– Эй! – крикнул Виктор. – Ну-ка, стой! А то хуже будет, – он крикнул так, что сомнений не оставалось – будет хуже.

Бомж торопливо отбросил костыли в сторону.

– Это не мое. Я это нашел. Вернее, подобрал. Мужики, дайте на водку.

Булгаков порылся в кармане и вытащил сотню:

– Дам, если скажешь, где костыли спер.

– Че сразу – спер? – возмутился бомж. – Их трехногий кинул.

– Что значит – трехногий? – разозлился Виктор.

– То и значит – типа одноногий, только фальшивый – костыли бросил, ногу отстегнул и подорвал – вон туда. В тачку прыгнул и утек…

– В какую тачку? – заорал Виктор. – Марка, номер?

– Да вы что, мужики, – заныл бомж. – Откуда мне знать. Я вот за костыли схватился. Хорошие, новые совсем… Повезло.

Джош что-то произнес по-английски. Виктор не сразу понял, и Нантвич повторил уже медленнее:

– Отпечатки надо снять…

– Без тебя б не доперли… – проворчал Глинский и схватился за костыль.

– Нет, мужики, мы так не договаривались, – бомжу был до слез жалко отдавать пару новых костылей – за так.