Читаем КИЧЛАГ полностью

Вышел в мае на свободуНа улице Российской,Стою, смотрю на водуВ стороне сибирской.Родом я издалека,Надо срочно на Урал,На проспекте ЕрмакаДомик мой стоял.Снесли, подлюги, домик.Мне чиновник говорит:«Ты после зоны гномик,Портил домик вид».Чиновник мечет громы:«Шел бы, лагерный битюг,Там мэра нашего хоромыИ других народных слуг».Меня давно списали,На своей земле стою,Не готовят здесь на сале,Здесь заморское меню.
На зоне я не зналТакого беспредела –В какой податься зал,Куда мне бросить тело.Воспитан на баланде,Не мял чужих кроватей,В этой тихой бандеНи законов, ни понятий.С «Мерседесами», с угламиИм бы в облаке парить,С этими козламиБесполезно говорить.Заткнул за пояс Глок,Патронов больше сотни,Жду народный блокВ темной подворотне.Читать мне будут долгоУголовный томик,В меня вселили волка,На зоне будет домик.

ЗАЛЫСИЛ

Опера грозили пистолетом,Кричали, что я деньги скрысил,Я их огорошивал ответом:«Я не украл, я их залысил».Старший опер меня стиснул:«Сейчас, гаденыш, задушу,Пиши, что деньги свистнул».Залысил – в сотый раз пишу.Сколько потеряли чисел,В дознании бардак,«Хрен с тобой, пиши – залысил,Пусть разбирается следак».Написал следак три тома,Не один прочел словарь,Работал ночью дома,«Залысил» светит, как фонарь.Обвинению не нужны проколы,Советник долго уговаривал,Рвал свои же протоколы.«Залысил», – твердо я настаивал.
Следак не взял редут,Хоть и полномочия превысил,Отправил дело в суд,В протоколе старое – залысил.Адвокат мой ЦукерманПоддержал меня всецело:«Это хитроумный план,Мы развалим дело».Прокурор попал крученый,Перечитал большой объем,Как юрист, в судах ученый,Заявил: «Это авторский прием.Смело выносите приговор,Залысил – наше упущение,Он берет нас на измор,Залысил – открытое хищение».Тут Цукерман встает к барьеру,Голос на обвинение повысил:«Доказательств нет, измените меру,Он не похитил, он – залысил».Судья выдала сполна:
«Залысил – красиво на заборе.Смеяться будет вся страна,Если «залысил» будет в приговоре».Огласила справедливое решение:«Значение «залысил» – объяснить,Специалистам подготовить поручение,Меру пресечения изменить».Не помогли ученые лингвисты,Полгода мучился следак,Собирали консилиум юристы,Дело развалилось. Висяк.В архив дело списано,В прессе разошлися мнения,Прокуроры чешут лысины,В закон готовят изменения.Пью пиво на балконе,Хочу авторитет повысить –Пока прорехи есть в законе,Еще деньжат залысить.

ТАНЯ

Перейти на страницу:

Похожие книги

Зеленый дом
Зеленый дом

Теодор Крамер Крупнейший австрийский поэт XX века Теодор Крамер, чье творчество было признано немецкоязычным миром еще в 1920-е гг., стал известен в России лишь в 1970-е. После оккупации Австрии, благодаря помощи высоко ценившего Крамера Томаса Манна, в 1939 г. поэт сумел бежать в Англию, где и прожил до осени 1957 г. При жизни его творчество осталось на 90 % не изданным; по сей день опубликовано немногим более двух тысяч стихотворений; вчетверо больше остаются не опубликованными. Стихи Т.Крамера переведены на десятки языков, в том числе и на русский. В России больше всего сделал для популяризации творчества поэта Евгений Витковский; его переводы в 1993 г. были удостоены премии Австрийского министерства просвещения. Настоящее издание объединяет все переводы Е.Витковского, в том числе неопубликованные.

Марио Варгас Льоса , Теодор Крамер , Теодор Крамер

Поэзия / Поэзия / Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза / Стихи и поэзия
Советские поэты, павшие на Великой Отечественной войне
Советские поэты, павшие на Великой Отечественной войне

Книга представляет собой самое полное из изданных до сих пор собрание стихотворений поэтов, погибших во время Великой Отечественной войны. Она содержит произведения более шестидесяти авторов, при этом многие из них прежде никогда не включались в подобные антологии. Антология объединяет поэтов, погибших в первые дни войны и накануне победы, в ленинградской блокаде и во вражеском застенке. Многие из них не были и не собирались становиться профессиональными поэтами, но и их порой неумелые голоса становятся неотъемлемой частью трагического и яркого хора поколения, почти поголовно уничтоженного войной. В то же время немало участников сборника к началу войны были уже вполне сформировавшимися поэтами и их стихи по праву вошли в золотой фонд советской поэзии 1930-1940-х годов. Перед нами предстает уникальный портрет поколения, спасшего страну и мир. Многие тексты, опубликованные ранее в сборниках и в периодической печати и искаженные по цензурным соображениям, впервые печатаются по достоверным источникам без исправлений и изъятий. Использованы материалы личных архивов. Книга подробно прокомментирована, снабжена биографическими справками о каждом из авторов. Вступительная статья обстоятельно и без идеологической предубежденности анализирует литературные и исторические аспекты поэзии тех, кого объединяет не только смерть в годы войны, но и глубочайшая общность нравственной, жизненной позиции, несмотря на все идейные и биографические различия.

Алексей Крайский , Давид Каневский , Иосиф Ливертовский , Михаил Троицкий , Юрий Инге

Поэзия