Кики Каллира и нарисованное королевство

Поэтому я сунула нож в карман и начала подниматься. Благодаря выступам купола моим рукам нашлось за что ухватиться, но мрамор был скользким от росы. Руки дрожали, и я заставила себя замереть. Малейшая ошибка грозила падением на землю, что означало конец мне и всем моим попыткам разбить глаз Гандаберунды.

Скользя и царапая ногтями по мрамору, я подтягивалась дюйм за дюймом. Ветер хлестал меня по лицу моим же хвостом из волос, и мне пришлось выплюнуть его изо рта, прежде чем продолжить путь.

– Ты почти на месте! – крикнула мне Ашвини. – Ты справишься, Кики! Ты справишься ради всех нас!

Где-то слишком близко раздался вопль асуры. Я вздрогнула, и мои руки соскользнули, но я вовремя ухватилась за основание статуи.

Затем подтянулась и встала на основание рядом с Гандаберундой. Он выжидающе молчал. Четыре суровых глаза смотрели на меня сверху вниз, сверкая на солнце. Если встать на цыпочки и вытянуться как можно дальше, я почти смогу дотянуться до золотого глаза.

– Скорее! – крикнула Ашвини. – Я не могу защитить тебя, пока ты там!

Я потянулась за ножом в карман и положила руку на грудь статуи. Она была теплой. Я даже не думала, что золото может быть таким теплым, и могла бы поклясться, что чувствую мягкий, тихий пульс бьющегося сердца.

Не в силах удержаться, я оглянулась через плечо. На небольшом расстоянии от меня в воздухе парил огромный асура-птица – смесь стервятника и журавля. Он издал еще один пронзительный вопль. Огромные крылья медленно поднимались и опускались, а злобные глаза были устремлены не на Ашвини и ее меч внизу на балконе, а на меня.

Стоп.

Почему он не нападает на меня? Чего ждет?

И снова под рукой я почувствовала слабое, но настойчивое сердцебиение Гандаберунды. Я заколебалась, держа одну руку на его груди, а другой сжимая нож так крепко, что костяшки пальцев побелели. Казалось совершенно неправильным разбивать глаз существа, чье сердце стучало прямо под моей ладонью.

– Кики, что ты делаешь? У тебя мало времени!

Но асура не подлетал ко мне ближе.

Я все еще чувствовала сердцебиение, теперь ставшее немного сильнее.

– Кики!

Мне нужно было решать. Я должна это сделать. Это был наш единственный шанс. Я должна уберечь маму. Я не могла подвести ее, как подвела Пипа.

Внезапно я увидела Пипа в его последние минуты. Его подбородок вздернулся, лицо светилось непокорностью, он выглядел абсолютно живым

.

Его больше не существовало, но он был. Был таким живым. Джоджо, близняшки и даже Лей – все они были живыми. Ашвини, стоявшая прямо подо мной, была живой. И Симха, и Чамундешвари, и другие жители этого города, и даже сами асуры – все они были живыми. Какая разница, что они вышли из моего альбома? Какая разница, что ничего этого не должно было случиться? Это случилось. Они преобразились и теперь жили, дышали, были настоящими. И если я разобью золотой глаз Гандаберунды, если я разрушу этот мир, то никого из них больше не станет.

Я была не в восторге от такой мысли все последние дни, но мне казалось, что это единственный выход. Точнее, это казалось самым легким выходом. Брахма настоял на нем; но Вишну велел мне сражаться с Махишасурой, а это было слишком страшно, слишком невозможно, поэтому я позволила себе поверить, что путь Брахмы правильный.

У меня был выбор, и я выбрала.

Но было еще не поздно изменить свой выбор.

Я позволила ножу выскользнуть из руки и слушала, как он со стуком летит вниз по склону купола. Затем, бросив последний взгляд на Гандаберунду, начала спускаться вниз.

– Хорошо, – прошептал дворец.

Когда я снова очутилась на балконе, глаза Ашвини яростно сверкнули.

– Почему ты этого не сделала?

– Не могу, – сказала я. – Знаю, что это был легкий путь, но я не могла этого сделать.

– Почему?

Слезы наполнили мои глаза.

– Вы все такие живые. Я знаю, ты говорила, что не должна была оживать, что все это не должно было стать реальным, но это так. Я уверена, что мне было бы легче, если бы я могла просто пойти домой и притвориться, что этот мир – всего лишь куча историй в альбоме, но я не могу такого сделать. Нравится тебе такое или нет, но этот мир реален

, как и ты, и Вороны, и сотни других людей, которые живут в нем, и я не стану просто так все рушить. Подобное не может быть правильным решением.

– А как же твоя мать?

– Не знаю, – вздохнула я, чувствуя комок в горле при мысли о ней. – Я защищу ее. Я не позволю им победить. Не знаю, как их остановлю, но я это сделаю.

Ашвини открыла рот, но тут ее взгляд метнулся через мое плечо, и губы сжались в тонкую линию.

– Я же велела тебе оставаться дома.

Я обернулась и, к своему большому удивлению, увидела, как из окна выбрался Лей. Его лицо было суровым и холодным. Я никогда не видела паренька таким разъяренным, и ему определенно было что сказать.

– Как ты сюда попал? – удивленно спросила я.

Он указал на что-то блестящее у себя за спиной, что я с первого взгляда приняла за странный рюкзак.

– Взлетел, – ответил Лей. – Прямо в окно на верхнем этаже, где я увидел, как вы двое вылезаете из этого окна.