Кики Каллира и нарисованное королевство

Как может оказаться, что все это было не по-настоящему? Как мне теперь изменить все, что я помнила и во что верила, чтобы оно соответствовало этой новой, уродливой картине?

В горле застрял ужасный комок.

– Все, что ты говорила мне в Лондоне, было ложью. Все, что ты рассказывала всем нам, было ложью.

– Было легко убедить всех, что Брахма попросил меня найти тебя, – ответила она. На ее лице появилась краска смущения или даже стыда, но голос оставался ясным и вызывающим. – Кто бы мне не поверил? Ты никогда не задумывалась, почему никто не следил за разрывом между мирами до того, как ты сюда попала, а стал охраняться лишь после? Махишасура не хотел, чтобы ты смогла вернуться, поговорить с Брахмой и узнать правду.

Я не могла в это поверить. Я не хотела верить.

Глаза щипало от слез, которые я изо всех пыталась сдержать, но я заставила себя произнести:

– Т-ты помогала ему все то время, что я тебя знаю?

Она одарила меня легкой печальной улыбкой.

– Если тебя это утешит, я не в восторге от этого. Когда Махишасура обнаружил, что на странице твоего альбома, где были только я и один из его асуров, открылась трещина, он знал, что только мы сможем попасть в реальный мир. Поэтому он нашел меня и убедил помочь ему. Он сказал, что ему нужна ты. Как архитектор этого мира ты была единственной, кто мог разбить глаз Гандаберунды и освободить его. Кроме того, мы полагали, что ты была единственной, кто мог пройти мимо дворцовых ловушек. Итак, мы с асурой вырвались из твоего альбома, устроили ту драматическую драку в Лондоне, а потом я убедила тебя прийти сюда со мной.

– А другая твоя драка с Махишасурой и демонами на улице? – спросила я дрожащим голосом. – Она тоже была ненастоящей?

– Конечно, – ответила Ашвини и вздохнула. – Потом появился Вишну, что оказалось ужасно неловко, и я была уверена, что ты узнаешь правду, как только скажешь ему, что тебя попросили разбить глаз Гандаберунды. Но он не хотел тебя слушать, поэтому ты так и не рассказала ему об этом. А потом тебе пришла в голову мысль о Доброй ведьме.

– Вот почему ты хотела вырвать ее из крепости, – гневно сказал Лей. – Ты знала, что это будет легко. Ты сказала Махишасуре, что она нужна Кики, и понимала, что он позволит нам забрать ее.

– Это был просто отвлекающий маневр, – махнула рукой Ашвини. – На самом деле я никогда не планировала идти в крепость. С того момента, когда Кики услышала о заклинании слежения Доброй ведьмы, я знала, что рано или поздно она вернется к трещине между мирами. – Мое лицо вспыхнуло от стыда и ярости: она намеренно использовала бардак в моей голове против меня. – Когда она это сделала, приспешники Махишасуры уже ждали, чтобы схватить ее.

– А потом Махишасура позволил мне сбежать с Доброй ведьмой, – закончила я за нее.

– А как же Пип? – прорычал Лей.

Впервые выражение лица Ашвини дрогнуло.

– Он не должен был идти с ней, – сказала она. Я вспомнила ее ужас, когда мы вернулись, то, как она стояла там, снова и снова повторяя: «Этого не должно было случиться». – Даже после того, как Пип тоже попал в плен, он должен был сбежать с Кики и Доброй ведьмой. Но потом Махишасура… – она опустила взгляд на свои руки.

Я вцепилась в перила балкона. Мое сердце так болело, что я не знала, как с этим справиться.

– А потом началась та гроза, – бросил Лей.

Она подняла глаза и кивнула.

– Он не хотел больше ждать. Он сделал вид, что пытается сделать разрыв между мирами шире, но просто вызвал сильный гром. Смысл был в том, чтобы заставить Кики почувствовать, что у нее нет времени. Это сработало, – добавила Ашвини со слабой улыбкой. – Ты ведь добралась сюда, не так ли?

– Но почему? – я ненавидела отчаяние в своем голосе, словно мне нужно было, чтобы она объяснила причину, которая каким-то образом все прояснит. – Зачем тебе помогать ему? Он чудовище!

Ее глаза вспыхнули.

– Да, – с горечью произнесла она, – так и есть. Он чудовище, с которым ты

заставила меня драться, – слова, которые девушка, должно быть, так долго сдерживала, вырвались наружу. – Посмотри, что ты со мной сделала! Убийца асуров? Что это за жизнь? Я должна была сражаться с монстрами. Я должна была присматривать за всеми остальными. Я должна была все время быть стойкой и храброй. Я никогда не была ребенком и не веселилась. Мне никогда не случалось чего-то бояться. Я не могла, потому что за мной некому было присматривать. Я должна была бороться, несмотря ни на что. И хуже всего, конечно, было то, что я никогда не смогла бы победить. Никто из нас не смог бы уничтожить его. Мы были обречены сражаться, сражаться и сражаться без конца.

– Он сделал это, Вини, – запротестовал Лей; такое прозвище казалось столь же душераздирающим, сколь и неожиданным. – Он сделал нас настоящими. Кики никогда не хотела, чтобы это произошло.

– Но он показал мне выход, – ответила та. – Он сказал, что если я попытаюсь удрать, как только перейду в реальный мир, он убьет вас всех. Но если я помогу ему бежать, он возьмет меня с собой. В реальном мире я смогу жить так, как захочу. Я буду свободна.