Клюква со вкусом смерти

– Я парторг, а не этнолог, поэтому, вы уж простите меня, никаких слухов не поддерживаю и другим не советую. – Голос женщины звучал по-прежнему твердо.

– Да-да, это правильно, я тоже такого же мнения, – смягчился Моршанский: уж очень ему не хотелось влезать в какие-то разборки относительно непонятных слухов об убийце из леса. О письме Арсения Хватова он, конечно же, был осведомлен, и, честно сказать, побаивался, что его выводы относительно убийства Гребковой могут быть оспорены. Но узнав, что никакого провокатора Горелова в Потеряево не было, и не было больше, вообще, на свете, Герман Борисович несколько воспрял духом. И услышав мнение Ситниковой, упокоился совершенно.

Попрощавшись с женщиной, Моршанский собрался было попить принесенный Надеждой Терентьевной чай, но в этот момент в дверь постучали.

– Товарищ начальник! – в кабинет участкового протиснулся Нигай. – Я к вам по делу. Можно?

– Вы уже вошли, – буркнул недовольно Моршанский, отставляя в сторону стакан с чаем.

– Позвольте представиться: Алексей Павлович. Я знаю, кто всех убил! – с порога заявил Нигай, поводя лисьим носом.

– В отечественной войне? – с едкой насмешкой спросил Моршанский.

– Почему « в войне»? – обиделся общественник. – Про войну и так известно – Гитлер… Я про своих, про потеряевских говорю…

– Ну, и кто же? – следователь посмотрел на нежданного посетителя с иронией. – Сами расследовали?

– Са-ам, – довольный собой, ответил Нигай, не замечая этой иронии. – Я за многими слежу, и кое-что видел!

– А кем вы, простите, работаете? Вы оканчивали что-то по юриспруденции? – Моршанский уже не сдерживал своего раздражения и сарказма.

Нигай растерялся:

– Я… это… дежурным конюхом работаю…

– Да-а-а? А я и не знал, что у нас конюхи работают по совместительству следователями, – Моршанский презрительно хмыкнул.

– Я… Я общественник… Я помогаю… – от волнения голос Нигая стал сиплым.

– Похвально… Вас что, попросили об этом? – высказал догадку Моршанский.

– Нет, никто меня не просил, а Кобяков за то, что я пошел следом за ними на болота, обещал даже сдать меня товарищу из КГБ, чтобы, значит, тот меня арестовал. Вроде как мешаю я им разыскивать убийцу, – в голосе Нигая сквозила обида. – Поэтому я решил рассказать вам. Вы его и арестуете.

– Так-так-так, а ну-ка, присядьте, – раздражение следователя вдруг сменилось на интерес: он поднялся из-за стола и, обойдя его, присел рядом с Нигаем на деревянный диванчик. – Давайте, рассказывайте – кто же этот злодей?

– Да нет, я так не могу, надо чтобы вы пошли со мной, я вам всё покажу, тогда вы поймёте, кого я подозреваю, а потом и арестуете его, – Нигай поднялся, приглашающим жестом показывая следователю на дверь.

– Погодите, что вы так спешите? Может быть, назовёте всё-таки фамилию? – Моршанский поморщился: идти куда-то, сейчас, никак не входило в его планы. Тем более что на столе стояла большая тарелка с румяными пирогами, пахнущими настолько аппетитно, что у следователя вдруг засосало под ложечкой от голода.

Нигай перехватил его невольно брошенный на тарелку взгляд и засуетился:

– Так вы это… Поужинайте… Я подожду вас, там, – он пошел к двери. – Я ведь могу и ошибаться, вдруг он не виноват, а я на него наговорю, поэтому вы должны всё сами посмотреть, – Нигай стал вдруг оправдываться. – Я ведь… это… только общественник…

– Хорошо, – Моршанский повелительно махнул рукой, – ждите!

«Так-так, значит, этот выскочка поверил в россказни о каком-то убийце с болот и потащился туда его искать? – поедая пироги, думал Моршанский. – Ну-ну, пусть ищет, ещё и участкового за собой потащил! Так хочется ему меня «умыть»! Надо с народом, милейший, работать!»

Следователь самодовольно потёр руки в предвкушении победы над своим врагом.

Потом, немного подумав, начал сомневаться в словах Нигая: «Какой-то неуверенный в себе этот мужичок… Придурковатый, что ли? Выдумал всё? Вполне возможно, ведь не зря его Кобяков слушать не стал. Ну, конечно, выдумал! И потом… По его словам получается, что всех убил один и тот же человек. За что? Ерунда какая-то! Провокатор мертв давно, значит, Гребкову убил, точно, Ботыжников. Но тот умер от сердечного приступа… Чепуха всё, что здесь этот Нигай наговорил. Какая-то ср…я деревенька, а в ней орудует маньяк, укладывающий трупы налево и направо! Точно, ерунда! Но… сходить надо… Для очистки совести, и чтобы никто не сказал, что я не внимателен к свидетелям. Дело и так раскрыто. Эта Антонина не любила свою мать, она ведь прямо об этом заявила, жаль ей её стало лишь после смерти. Так что… Может, не идти совсем? Или до завтра подождать? Пожалуй, подожду!» – он решительно поднялся и вышел в коридор, но, к своему удивлению, там никого не было, лишь мелькнула спина выходившей Ситниковой.

Моршанский хотел посмотреть Нигая на крыльце, но потом передумал: «Ушел и ушел, так даже и лучше – оправдываться не надо. Отыщу его завтра и допрошу с пристрастием, пусть называет фамилию, как положено!»

С этими мыслями он спокойно сел за печатную машинку, продолжив свою работу.

Глава 13.

Утром, под возмущенные стенания Трейгера, взялись за раскопки могил.