Клюква со вкусом смерти

С первыми двумя управились быстро: скелеты лежали неглубоко. Ничего примечательного Герасюк там не нашел, лишь подтвердил, что в них были захоронены останки старика и женщины.

Третья могила оказалась глубже первых двух, труп был завернут в старое рваное одеяло, которое ещё до конца не истлело.

Герасюк осторожно, рукой в перчатке, отогнул верхний угол рванины и отпрянул: полуистлевший труп был поистине страшен.

Дубовик прикрыл глаза и, вдохнув глубоко носом воздух, шумно выдохнул и отошел от могилы.

– Да, остался старик Гаврилов без клюквы… – пробормотал он.

Поленников выдал тираду, заполненную ненормативной лексикой.

Кобяков, сняв фуражку, беспрестанно приглаживал чуб назад, растерянно глядя вниз на останки последнего обитателя болотного острова.

Трейгер, на счастье, остался у палатки, делая какие-то записи. С «варварами», как он назвал своих спутников, он предпочел не участвовать в вандализме.

Все сидели у костра, растерянные и притихшие.

– Твои выводы, Пётр Леонидович? – наконец прервал тягостное молчание Дубовик.

Герасюк тяжело вздохнул.

– Этот человек был глубоко несчастен. Такое уродство в радость только учёным-тератологам. В том косном и безграмотном обществе, в котором он родился, ему бы не было места никогда, его бы просто уничтожили, вместе с матерью…

– Да, только неизвестно что лучше: быть убитым ещё в младенчестве, или влачить жалкое существование урода на болотах многие годы, – Кобяков передёрнулся. – А ведь его, в самом деле, жаль…

– Давайте, мужики, без сантиментов, – Дубовик поиграл желваками. – Наша жалость немного опоздала – лет эдак на пятьдесят… Сейчас меня волнует причина смерти этого человека, – он вопросительно посмотрел на Герасюка.

– Умер он, скорее всего, от естественных причин. Во всяком случае, никаких повреждений на его бренных останках я не нашел, – ответил эксперт.

– А если его отравили? – спросил Кобяков.

– Резонный вопрос. Но я взял пробы ткани с разных частей трупа. Посмотрим. А вот отпечатков для идентификации не будет, подгнил наш трупец, и, похоже, ещё до захоронения. Видимо, не сразу его обнаружил «могильщик». Успел подразложиться.

Дубовик поморщился:

– Умеешь ты, Петр Леонидович, красиво сказать…

– Надо бы кресты хорошие срубить на могилы, – задумчиво произнес Поленников.

– Поддерживаю, – кивнул Дубовик. – Надеюсь, больше их покой никто не потревожит, если, конечно, не окажется, что последнего убили.

Молча выпили, не закусывая: запах развёрстых могил, казалось, пропитал всё вокруг.

Трейгер, по-прежнему, в трапезе не участвовал. Да и в разговор не встревал, лишь изредка бросая недовольные взгляды на мужчин.

Дубовик, заметив это, обратился к нему:

– Лев Натанович, я прекрасно вижу, что своими действиями мы глубоко задели чувства вашей тонкой натуры, но это наша работа. Мне непонятна ваша любовь к трясине, вы никогда не поймёте моей преданности своей профессии. А она, к сожалению, предполагает и копание, простите, в дерьме разного рода. Кстати, ради спасения многих жизней, как бы пафосно это не звучало.

Трейгер не нашелся, что ответить. Он лишь, молча, поднялся и пошел в сторону могил.

Поленников пошел за ним.

– Срублю кресты, – бросил он через плечо.

– Да-а, не любит болотовед нашего брата, – хмыкнул Герасюк.

– А нас никто не любит, до поры, пока петух жареный в одно место не клюнет, – добавил Кобяков.

– Кстати, Степан Спиридонович, что за человек этот Нигай, общественник ваш? Он там дров не наломает в наше отсутствие? – обратился к нему Андрей Ефимович.

– Чёрт его знает! Я уже сам думал об этом, хотя строго-настрого наказал ему поунять свою кипучую деятельность. Мужик безвредный, но уж больно активный! Везде нос свой сунет, считает, что так и надо, переубедить невозможно! По-моему, он немного… того… – Кобяков покрутил пальцем у виска. – Самую малость.

– Порой этой малости хватает на такие подвиги! Может, всё-таки, следовало посадить его под замок? – с некоторым беспокойством спросил Дубовик. – Хотя… там этот законник, обязательно вцепился бы в меня, – он хмуро усмехнулся.

– Ну, Андрей Ефимович, будем надеяться на лучшее, – успокоительно произнес участковый.

– Что-то я не слышу оптимизма в вашем голосе, товарищ капитан.

– Да слишком много всего за последние недели случилось, и беды нарастают, как снежный ком, – вздохнул Кобяков.

– Ничего, в наших силах остановить его. Думаю, что мы уже вплотную приблизились к преступнику. Ещё пара шагов…

– Что, свежие мысли пришли в твою светлую голову? – спросил Герасюк.

– Не пришли, а утвердились, зацепились в ней. Наш поход сюда, скажу вам прямо, оч-чень плодотворен, несмотря на пустой сундук. Кстати, он лишь подтверждает одну мою догадку, – Дубовик постучал себя пальцем по виску. – Появилась тенденция к формированию полной версии убийств.

– Ну, что, значит, будем собираться в обратный путь? – спросил Герасюк.

– Будем. Здесь нам больше нечего делать, а там, до приезда Ерохина мне надо кое-что проверить.