Князь-волхв. Тропа колдунов. Алмазный трон

Нет, Тимофей так не считал. Перед ворожеей открыли дверцу, не войти в которую Арина попросту не могла. И это действительно больше похоже на похищение, чем на приглашение с правом выбора.

– Значит, кто-то отбил Кость у бесерменского колдуна, и…

– Этого я не знаю, – перебил его князь. – Мне неизвестно, что сталось с Костью. Но думаю, я скоро смогу выяснить, откуда была проложена Тропа, которая вытащила Арину из-под твоего меча.

Угрим склонился над жеребцом с отсеченными ногами и располовиненным черепом. Откинул край попоны. Огладил ладонями мокрую от пота и крови шерсть.

– Княже?.. – заговорил Тимофей, но был остановлен взмахом руки.

– Ты опоздал, – глухо произнес Угрим, не поворачиваясь к нему. – Арина ускользнула от тебя. Но часть твоего коня все же отправилась за ней.

Да, это так. Часть отправилась. Копыта и морда. Ну и что с того?

– На этого коня, как и на тебя, были наложены защитные чары, – продолжал князь-волхв, – мои чары.

Верно. Мерцание волховского щита прикрывало не только всадника, но и жеребца.

– Ты откроешь Окно, княже?

Колдовское Окно… Такое уже случалось, и не так давно.

Князь отрицательно покачал головой:

– Конская шерсть – это не волосы ворожеи. А та частица моей магии, что отправилась вслед за Ариной, не столь велика, чтобы с ее помощью можно было пробить Окно. Впрочем, в этом сейчас нет необходимости. Мне нужно только узнать, кто и откуда проложил Тропу для Арины. Даже не столько узнать, сколько проверить свои догадки.

Угрим замер. Забубнил что-то под нос. Закрытые глаза. Руки, возложенные на неподвижный бок мертвого коня, как на алтарь…

Тимофей не мешал князю. Он молча ждал.

Ждать пришлось недолго.

Угрим порывисто поднялся на ноги. Лицо князя-волхва выражало готовность к действию. Это было лицо человека, уверенного в себе и знающего обо всем, о чем должно знать.

– Что теперь, княже? – вновь решился задать вопрос Тимофей. – Назад, в Острожец?

И оборонять городские стены вдвоем, без дружины?

Угрим покачал головой.

– Нет, Тимофей. В крепости нам сейчас делать нечего. Пришла пора поговорить.

– С кем? – удивился Тимофей.

– С Феодорлихом. И с Огадаем.

– Что?! Ты хочешь встретиться с императором и ханом?

– Да. И ты отправишься со мной, Тимофей. Мне потребуется толмач.

Глава 8

Дым. Плотный и белесый. Чужая Тропа выпихнула ее в густые почти неподвижные клубы, слегка подсвеченные багровыми отблесками и причудливо сливающиеся с полумраком закрытого пространства.

Запах. На Темной Тропе не пахло ничем. Но едва Тропа закончилась, в нос ударил сильный насыщенный аромат. Не то чтобы неприятный, скорее, наоборот, но какой-то уж очень липкий и приставучий. Терпкий, сладковатый, дурманящий запах с первым же вдохом проник прямо в мозг, в душу, в сердце. И вот уже весь мир вокруг заструился, заклубился в медленном ленивом танце. В голове Арины тоже заструилось, заклубилось… Стало как-то мутно, тошно и легко одновременно. Нет, обычный дым так не пахнет. И не действует так на человека обычный дым.

Слабость. Ноги вдруг подогнулись. Ворожея упала, не успев даже толком осмотреться. Утонула в белесом тумане, словно в молоке. Вялые, ватные какие-то, руки, выставленные перед грудью, не смогли удержать тела.

Ковер. Ее ладони упирались в мягкое, пышное и пушистое, насквозь пропитанное все тем же приторным ароматом. Это был прекрасный ковер персидской работы… Такими когда-то выстилали полы в покоях никейской царевны. Вьющаяся пелена окутывала Арину сверху вторым ковром – невесомым и легким. Белесые струйки стлались над полом и сжимали гречанку в ласковых объятиях. Пьянящий запах щекотал ноздри, убаюкивал и веселил.

Кровь. Сзади брызнул теплый фонтан, щедро окропив красным одежды гречанки и запятнав прихотливый узор ковровой вышивки. Что-то задело правый локоть. Что-то твердое и мокрое. Арина скосила глаза. На ковре рядом с ней валялись грязные копыта, будто срезанные гигантской бритвой, и половина лошадиного черепа с остатками сбруи. Арина брезгливо поморщилась.

Голос…

– Прошу меня простить и понять, – такой неприятный и скрипучий голос мог принадлежать только старику. Голос был откровенно насмешливым.

Слова звучали на родном языке Арины, но с сильным гортанным акцентом, свойственным людям Востока. Слова, казалось, доносились из невообразимой дали, из иного мира.

– За тобой гнались, и мне пришлось спешно закрывать Тропу. Но кое-что на нее все-таки попало.

Арина попыталась встать. Получилось только приподнять голову. Она не без труда смогла собрать размытые образы в цельную осмысленную картину. Сквозь дымную пелену удалось, наконец, кое-что разглядеть и даже совладать с собственными расползающимися, подобно киселю, мыслями.

Она находилась в большой, очень большой комнате, устланной коврами. Судить о том, насколько велика комната, было трудно: и стены, и потолок терялись во мраке и плотных дымных клубах. В центре (по крайней мере, Арине показалось, что именно в центре помещения) стояла невысокая, но очень широкая – в пару обхватов – открытая жаровня с изогнутыми краями, нопоминавшая огромную сплюснутую чашу.