Книга аэда

Сафирет разволновалась. О чем она думала, собираясь сюда?! Перед ней не обычные студенты, которые имя Вальдераса не всегда помнят. Перед ней – кэльвы, считающие Кханка праотцом своей философии и знающие о его жизни столько, сколько, скорее всего, она сама не знает. Почему она подумала об этом только сейчас? Раньше надо было соображать, а не тешить свое лекторское самолюбие мыслью о том, что нелюдимые дети Рукволы захотели от нее рассказ о Кханке…

– Что ж… – подавив волнение, начала она. – Всех приветствую, друзья! Агнеда, Лисантэ, господин Таэрдос, благодарю вас за приглашение. Итак, сегодня мы поговорим о Рагдаре Кханке…

* * *

– Рагдар Кханк – великий поэт эпохи Вальдераса. Он прославился как один из первых мастеров-аэдов, стихотворец, сподвижник Вальдераса и, главное, автор поэтического эпоса «Меч и Мечта Кшартара», в котором он переосмысливает содержание Священного Гальдара так, чтобы оправдать борьбу Вальдераса против культа Шести и истинного Гальдара. Эту информацию, как и прочие биографические факты, вы, скорее всего, знаете лучше меня, – признала Сафирет под одобрительные смешки зала. – Поэтому я начну с рассказа не о господине Рагдаре, а о его читателях. Кто те люди, благодаря которым его имя дошло до нас? Каких людей его строки волнуют до сих пор?

Отблески живого огня свечей выхватывали лица слушателей из мрака: и у юношей, и у девушек глаза были подведены темными тенями, крашеные волосы отливали ядовитыми цветами, губы были затушеваны тональным кремом или черной помадой… Они являли собой полную противоположность студентам университета, детям из приличных семей, среди которых любителей поэзии Кханка было ничтожно мало.

– Лавочники и поклонники здравого смысла не читали стихи Кханка. Его строки пьянили тех, кто был зол и весел, кто убивал слонов и людей, кто умирал от жажды в пустыне и замерзал на кромке вечного льда. Его книгу возили в седельных сумках и спасали, как свою жизнь, на тонущем корабле. В его словах вы не найдете душевной теплоты и домашнего уюта, и уж точно не к нему вы обратитесь за поддержкой в минуту душевной слабости. Но когда свистят стрелы, когда волны ломают борта, он учит, как не бояться. Не бояться – и делать, что надо.

Сафирет перевела дыхание.

– Его читатели – безумцы: те, кто без ума от жизни, от разговоров, кто жаждет всего и сразу, кто никогда не скучает и не говорит банальностей. Кто лишь горит, горит, горит, как вечные свечи в звездном небе…

Риемо слушал и слушал ее голос, сплетения ярких слов о запретной любви Кханка к карагартской царице, о Битве у Трех Рек, в которой бесстрашный воин узрел суть вселенной, о мучительной и бесславной гибели…

– Но Рагдар Кханк не нуждается в сочувствии. Он жил полно и разнообразно, стоял на вершине и наслаждался всем миром.

Закончив, Сафирет уже хотела спуститься со сцены, когда из темноты зала раздалось:

– Госпожа Шандэ, а вы могли бы показать что-нибудь с рунами? Мы ни разу не видели искусства аэдов.

– Друзья, – Риемо строго посмотрел в полумрак, откуда прозвучала просьба, – насколько я знаю, Агнеда и Лисантэ договаривались только о лекции, мы не можем злоупотреблять любезностью госпожи Шандэ.

– Нет-нет, господин Таэрдос, я рада показать небольшую часть нашего искусства, – поспешила вмешаться Сафирет. Ее подкупило внимание, с которым кэльвы слушали, и ей захотелось их чем-то порадовать. – Ведь вы проделали огромную работу, готовя клуб к моему приходу, он не рассчитан на прием аэдов! Это заслуживает небольшой демонстрации. Но мне понадобится ваша помощь, господин Таэрдос.

– Конечно! Что делать?

– Пожалуйста, поднимитесь ко мне.

Сафирет же торопливо сошла вниз, покопалась в своей сумке и достала маркер. Нарисовав им на левой ладони какую-то руну, она взяла из подсвечника на столе горящую свечу и вернулась с ней на сцену.

– Господин Таэрдос, – обратилась она к уже стоявшему рядом Риемо, – пожалуйста, встаньте слева и немного за мной. Так вам будет видно происходящее, и, если что, вы сможете поддержать меня.

– Поддержать?

– Я хочу показать работу одной любопытной, но энергозатратной руны. И боюсь, что потеряю равновесие в какой-то момент. Поддержка может оказаться кстати. Друзья, – обратилась она к залу, – прошу вас сохранять тишину и внимательно следить за пламенем свечи, которую я держу.

Сафирет подняла ладонь с начертанной руной над венчиком огня так, что тот почти ее касался, и начала говорить на неизвестном языке. Сначала ее низкий грудной голос тихо стелился по залу, но постепенно, как река, ширился и полнил собой пространство. Сафирет запрокинула голову, и Риемо показалось, что эта необыкновенная девушка состоит не из плоти, а из звука, наполненного страстью и нежностью одновременно.