Книга дворцовых интриг. Евнухи у кормила власти в Китае

— Вот и нет! А ну-ка неси деньги, я должен ему сейчас же отсчитать!

Певичка взорвалась.

— Жизнь мою возьми, а серебро не получишь!

Вэй кипел от злости, однако ничего поделать не смог. Не солоно хлебавши, он отправился в заведение Цзянов. Так Ланьшэн во второй раз пошла наперекор Вэй Цзиньчжуну.

Павильон Цзинсиньчжай в парке Бэйхай.

В душе певички произошел перелом, а это значит, что планы хозяйки сразу же обрели крепкую основу. Как раз в это самое время один молодой влиятельный барин из дома вельможного хоу пожелал, чтобы певичка Ланьшэн переехала к нему в усадьбу, чтобы присутствовать при игре в кости. Свыше десяти носильщиков умчали паланкин с гетерой в имение барина. Орхидея не успела даже толком прибрать свою комнату и за нее постаралась «мамаша». Хозяйка утащила все подчистую. Не говоря уже о серебре Вэя, она унесла с собой даже шкатулку певички, где та хранила свои драгоценности. А ночью в дом вдруг залезли воры. Эта новость немедленно распространилась по всей округе. Когда на следующий день Вэй появился в заведении, он застал «мамашу» в слезах.

— Нас обворовали! — заныла она.

Вэй понял, что требовать с хозяйки денег сейчас совершенно бессмысленно, тем более, что он и сам запретил певичке о них говорить. Однако и певичка тоже исчезла: в это самое время барин уже держал ее у себя в усадьбе. Рассвирепевший Вэй решил пожаловаться местным властям, но забыл о том, что местный чиновник затаил на него злобу за то, что Вэй не посещает присутствие, и даже учинил расследование. А в это время угуй-черепаха из заведения Цзянов подлил масла в огонь: он пожаловался властям, что Вэй-де обвинял чиновников в обмане и лихоимстве. В общем, начальник уезда был на Вэя очень зол за то, что тот ведет себя крайне недостойно: распутничает и играет в азартные игры. Значит, решил он, жалоба Вэя не иначе как обманная. Поскольку же Вэй числится служащим ямыня, ему грозит суровое наказание. В общем, за все его прегрешения ему положено пятьдесят батогов с последующей ссылкой за две тысячи ли. Вот уж поистине:

Пьянит людей не вино,Сам человек во хмелю.

Не страсть захватила его,Но сам он запутался в ней!

(На Вэя обрушиваются беды и начинаются его скитания.)

Он находит ночлег в храме убогом

(глава седьмая)

Трижды Вэй Цзиньчжун находился на грани смерти, однако всякий раз ему словно являлся благовещий знак, который помогал укрепить сердце, вселял в душу смелость и решимость. И тогда он возмечтал услышать предзнаменование самих небес, которое определило бы его дальнейший путь жизни. Однажды ночью, когда все вокруг стихло и во всем мире воцарилось безмолвие, он, склонившись в низком поклоне, обратился к Небу с такою мольбою: «Я, Вэй Цзиньчжун, имею впереди долгий путь жизни, а потому хотел бы увидеть настоящее знамение. Господин Небес, сжалься и снизойди ко мне, мелкому человечишке, кто не знаком даже с законами словесности. Скажи мне несколько понятных слов, определи, где в жизни я найду свое счастье, а где меня поджидают беды!» Он поднял с пола кусок черепицы и, швырнув в сторону, посмотрел, где она упадет и куда направлен ее острый конец. Значит, с той стороны и надобно слушать веление Неба. Черепица показала на север: по всей видимости, весть последует оттуда. Тридцать-сорок домов, что стояли вокруг, уже погрузились в сон, и лишь из одного, украшенного башенкой, что стоял рядом на той же улице, слышались мужской и женский голоса. Разговаривали, по всей видимости, мать с сыном.

— Сань-эр[88], сынок, завтра скажи своему второму брату, что лучше всего сейчас ехать в Пекин.

— Хорошо, маменька! — последовал ответ.