Книга поддержки. Как справиться с любыми потрясениями и стать сильнее

Через два месяца Лиза поступила в школу гипнотерапии. Десять лет спустя она стала ведущим сертифицированным медицинским гипнотизером в Нью-Йорке, работая с пациентами, страдающими болезнью Паркинсона, раком, черепно-мозговой травмой, искривленными пальцами ног «и некоторыми из самых невероятных заболеваний, о которых я когда-либо слышала». Она читает лекции в медицинских школах по всему миру. Ее пригласил Департамент по делам ветеранов для лечения ветеранов войны во Вьетнаме, все еще страдающих от огнестрельных ранений через 50 лет после окончания войны. «Я первый гипнотизер, нанятый правительством США для работы в крупнейшей в мире системе здравоохранения, и мы опубликовали работу, демонстрирующую 50-процентный успех нашей методики избавления от хронической боли, в то время как никто другой не показывает даже 30-процентного результата».

Она прошла путь от руководителя отдела корпоративной рекламы до гипнотизера. Она переключила свою основную сюжетную линию с работы на тело. И ее жизнь, раньше наполненная болью и страхом, озарилась прощением и исцелением. «Это определение нашей души, – говорит она. – И цель моей жизни состоит в том, чтобы все мы приобщались к этому насколько только возможно».

«Монструозные кульбиты судьбы»

Бурные эпизоды, подобные тем, о которых мы здесь рассказываем, отнюдь не новы. Бетховену шел 32-й год, и он уже был прославленным композитором своей первой симфонии, когда узнал, что неминуемо оглохнет. Ф. Скотту Фицджеральду, уже написавшему свой бестселлер «Великий Гэтсби», было 38 лет, и он страдал от семейных неурядиц, финансовых проблем, алкоголизма и туберкулеза, когда сбежал в горы Северной Каролины, где с ним случилось то, что он описал как «крушение». Марку Фелту было 59, когда Ричард Никсон «прокатил» его с постом главы ФБР, что побудило его переметнуться к противникам президента и помочь свергнуть Никсона в роли агента под прикрытием Deep Throat («Глубокая Глотка»).

У этих моментов много названий. Макс Вебер для обозначения резкого изменения мировоззрения человека ввел термин «метанойя». Уильям Джеймс считал их психологической перестройкой. Голливуд любит использовать выражение «поворотные моменты»

. Предприниматели, как и моя жена, используют словосочетание «точки перегиба». Другие называли их переломными моментами, разворотами, перекрестками судьбы, кризисами. У каждого из этих терминов есть свои достоинства и недостатки.

Некоторые из моих собеседников придумали свои собственные условные обозначения. Художник комиксов Боб Холл, который был соавтором комикса The West Coast Avengers («Мстители Западного побережья») и какое-то время рисовал Человека-паука, сравнил их с восклицанием «

Бум!» в комиксах: «Это переход от одного действия к другому. Не постепенный, а резкий как “оп!”». Кейт Милликен, выросшая в известной семье белых аристократов из Коннектикута и пережившая три подобных случая (тщетные попытки поступить в Дартмут, разрыв помолвки и рассеянный склероз в 34 года) назвала их монструозными кульбитами судьбы. Лев Свиридов назвал их загогулинами

: «Вы входите в одном месте, проделываете сложную закорючку, а затем выходите в другом».

Я называю их жизнетрясениями, потому что сила, с которой они меняют нашу жизнь, во сто крат превосходит воздействие повседневных разрушителей. Жизнетрясения связаны с фундаментальным изменением смысла, цели или направления жизни человека. Я думаю о них как о моментах на стыке «до нашей эры» и «нашей эры», когда история жизни человека делится на «до» и «после». Спустя целое десятилетие после того, как мне поставили диагноз «рак», я все еще прибегаю к этому опыту, чтобы разграничить время: я не был в этом ресторане с тех пор, как заболел. Моя жена делает то же самое с рождением наших дочерей, мой брат – с Великой рецессией.

Однако просто пережить подобный опыт недостаточно для того, чтобы он стал жизнетрясением. Вы должны придать ему смысл, которого иначе он мог бы и не иметь; вы должны осознать, что происходят изменения, и принять тот факт, что они приведут к определенной трансформации. Я брал интервью у бесчисленного количества людей, которые пережили то, что другие сочли бы катаклизмом – развод, потерю работы, смерть любимого человека – и не пережили потрясения. Моя мать дважды болела раком груди, но, в отличие от тех, кто носит розовые ленточки, марширует и организует митинги у здания парламента, она прошла курс лечения, вернулась к своему обычному распорядку и дала всем понять, что будет счастлива никогда больше об этом не вспоминать.

Вот мое определение: жизнетрясение – это мощный шквал перемен в жизни человека, приводящий к периоду потрясений, трансформаций и обновлений.