Кое-что об архимагах

— Рождением, — емко ответили ему, тоном показав, что не намерены продолжать беседу.

«Ну да, ну да — расскажите мне», — рвалось из Кеоша недовольство пополам с ненавистью.

Он еще сотни тому лет назад проверил, что кровь благородных и всех остальных выглядит и течет одинаково.

Архимаг оглянулся, разыскивая иные источники информации — но соученики шустро отступили и отвернули взгляды. Разве что тот блондинчик нагло пялился на Аркадию, пусть и отслеживал краем глаза движения архимага…

Девица тем временем коснулась сферы — и та зажглась благородным алым цветом, вспыхнув протуберанцем пламени изнутри.

Толпа выдохнула вновь, а Аркадия наградила их благосклонной улыбкой. Затем девица перевела взгляд на учеников и удостоила отдельной улыбки церковников — шепот благоговения накрыл площадь; с неприятием и болью на лице дрогнула, когда увидела кукольников — и толпа за ее спиной зароптала нарождающимся гневом…

— Стоять не будем, уходим, — тут же заторопился наставник, тычками заставляя остальных пошевеливаться.

— У светлейших больше одной души, — во время заминки на входе, коснулся блондинчик плечом Кеоша и прошептал ему на ухо: — Угадай, откуда у них остальные?

Архимаг коротко кивнул, заодно пригибаясь для входа. После чего задержался и взглянул на город.

Он сожжет его с востока — чтобы огонь разгонял речной ветер и топил всю грязь в воде.

Глава 26

Где-то наверху стучал молоток, наспех заколачивавший дыры в крыше. Над настилом пола взволнованно перекликались друг на друга слуги, доходя до крика и истерики, полагая, что молодая хозяйка не услышит. А совсем рядом, в подземелье, орал на дыбе домоправитель, сдавая всех причастных под еле слышный скрип стила служки-дознатчика.

Продуваемый ветрами дом, не посещаемый владельцами уже с десяток лет, находился в полном небрежении и был частично разграблен обслугой, деловито распродавшей и перетащившей к себе то, что полагала ценным. Жалование, между прочим, им платилось в полной мере все это время — барон Клодиц, владевший участком земли и строением внутри стен Короны, был богат и пунктуален. Но барона вполне обоснованно считали затворником, а на его богатство и пунктуальность смотрели иначе — не обеднеет, а ежели решит навестить, то упредит заранее, чтобы успеть вовремя уволиться. Вернее, считали, что он не приедет никогда — внутри Короны пустыми стояли множество особняков, обладать которыми полагалось по статусу, но проживать в которых не было никакого желания.

Но потом случилась внучка барона, явившаяся на порог сразу с десятком городовой стражи и дюжиной оружных людей, и бежать стало поздно.

Встречали Аркадию со страхом и тщательно скрываемой злостью — как и всякое ворье, слуги не считали украденное значительным уроном для богатеев, а желание справедливости полагали придурью владетельной стервы. И уже где-то фоном было удивление, что у барона оказалась внучка, ни в малой степени на него не похожая — огневолосая, высокая, прекрасная. При отсутствии у барона официальных детей, факт смотрелся пикантным, сомнительным, требующим обсуждения и дополнительных уточнений. Но не в тот момент, когда признательные показания домоправителя уже на бумаге, а покинуть поместье нет никакой возможности. Всех занимала собственная судьба, жизнь и благосостояние — чего, собственно, Аркадия и добивалась столь эффектным появлением. Ей откровенно осточертело оставлять за собой трупы сомневавшихся.

В холод и влажность подвала вплетался терпкий запах плесени — прекрасной девушке было нечего делать среди паутины и скользких ступеней, ведущих в темноту. Но многие видели, как в подвал закатывали тяжеленые бочонки, привезенные вместе с высокородной — а охрана возле дверей в подвал подтвердила мысль о немалом приданом, контролировать сохранность которого было весьма разумно. Равно как регулярно брать оттуда монеты на развлечения и платья — хозяйка уже выезжала в город, и прибыла оттуда в новом комплекте драгоценностей.

Поэтому никто не удивлялся второму за день визиту — да и некогда им: дом в порядок приводят и за шкуру свою боятся…

Узкий коридор, спускавшийся ступенями вниз, вильнул вправо дважды, завершившись возле оббитой железом дверцы. Звуки дома исчезли, заглушенные толщиной стен. Чадил факел, вдетый в кольцо у стены, и где-то за спиной мерно капала вода, собираясь небольшой лужицей у порога.

Аркадия оттолкнула дверь от себя — та подалась со скрипом, но куда охотнее, чем в предыдущий раз. Дохнуло сыростью — вода затекала и сюда, но содержимому бочонков она не повредит, потому пока все равно…

Девушка сняла настенный факел с крепления и, чуть пригнувшись, чтобы не удариться о притолоку, вступила под низкий каменный потолок хранилища — десяток на полтора десятка шагов, с разнообразным хламом, задвинутым до поры в угол, чтобы освободить место для привезенного с собой. Вгляделась, проверяя охранные метки, и чуть успокоенно выдохнула, затворяя дверь за собой.