Когда деньги говорят. История монет и нумизматики от древности до поп-культуры

Созерцание портрета этого императора привело бы в восторг физиогномиста или френолога. Выражение лица его пустое и неинтеллектуальное; а голове его, по мнению френологов, недостает энергии[522].

При этом Эйкерману было совершенно неважно, что Клавдий расширил границы Римской империи и был плодовитым автором, оставившим автобиографию, а также сочинения на многие исторические темы — от эпохи карфагенян и этрусков до правления Августа.

Рис. 6.3. Золотой ауреус Клавдия, Рим, 46–47 гг. н. э. Клавдий / Констанция. ANS 1947.2.422. Воспроизводится с разрешения Американского нумизматического общества.

Ситуация приняла особенно тревожный оборот после выхода книги профессора Чезаре Ломброзо «Преступный человек»[523], целью которой стало доказательство возможности предсказания девиантного поведения человека по его внешности[524]

. Ломброзо убедил миллионы читателей в том, что глаза, губы, подбородок и форма черепа сигнализируют о преступных наклонностях у людей, которых он считал результатом эволюционного атавизма. Почти сразу сэр Фрэнсис Гальтон[525], заблуждавшийся основатель современной евгеники, собрал монетные портреты древних правителей, чтобы сравнить их с современными фотографиями предполагаемых расовых и криминальных типов[526]. Гальтон разработал метод объединения нескольких нумизматических изображений для создания диагностических портретов Александра Македонского, Клеопатры, Нерона и других исторических персонажей. С их помощью он установил псевдонаучные критерии, которые укрепили его европейские предубеждения, основываясь на которых он утверждал, например, что черты лица Клеопатры «на обычный английский вкус просто отвратительны», тогда как составные изображения римских женщин на монетах «исключительно красивы». Один нумизмат, очарованный составными фотографиями Гальтона, провозгласил в печати: «Лицо [Александра] — прекрасный пример мужской красоты, и его вполне можно принять за надежное изображение этого замечательного человека»[527]. Тем не менее, это «достоверное изображение» Александра восходит к заведомо идеализированному посмертному изображению на монетах Лисимаха — портрету, который включает в себя невероятную физиономию с бараньими рогами, растущими из головы завоевателя (рис. 6.4). Хотя это сильно мифологизированное изображение и говорит о физиогномических канонах древних художников, оно мало что может рассказать нам о реальной внешности Александра или о его характере. Эта методология немногим лучше той, что была ошибочно использована Джоном Ивлином для определения характера Александра по портрету Геракла, о чем говорилось в пятой главе.

Рис. 6.4. Серебряная тетрадрахма Лисимаха, Лампсак, 297–281 гг. до н. э. Александр с рогом Амона / Афина на троне. ANS 1944.100.77526. Воспроизводится с разрешения Американского нумизматического общества.

Что бы Гальтон ни находил приятным в лицах на древних монетах, он приравнивал это к уму и способностям; и напротив, — то, что его разочаровало, он считал свидетельством моральной и умственной слабости. Он делал вопиюще расистские заключения: «Из всего этого следует, что средние способности афинской расы, при самых ее минимальных оценках, почти на две ступени выше наших, то есть примерно на столько же, на сколько наша раса выше африканских негров»[528]

. Сэр Уильям Флиндерс Питри, прославленный «отец научной археологии», сотрудничал с Гальтоном и не избежал подобного фанатизма в своей собственной работе[529]. Проведенный Питри анализ расовых и национальных способностей, основанный на формах черепа и лиц, идеализировал англичан[530]: по уровню интеллекта позади таких людей, как сам Питри, предположительно, стояли древние египтяне, римляне, перуанцы и, наконец, австралийские бушмены. В 1909 году Питри умолял своих читателей откликнуться на призыв Гальтона изучать портреты на монетах, чтобы исследовать «истинные характеры» древних правителей[531].