Коко

– Однако я с радостью заплачу справедливую цену за все, что вы будете достаточно добры предоставить мне, и также заслужите мою вечную благодарность.

– Как получилось, что вы остались без жилья?

– Арендатор принял решение использовать мою комнату для других целей.

– А ваше имущество, вещи?

– «Все свое ношу с собой».

– У вас есть работа?

– Я писатель. Не слишком, правда, известный.

Владелец ресторана протянул ему пухлую руку и представился:

– Чин Ву-Фу.

– Тимоти Андерхилл, – сказал Коко, пожимая руку в ответ.

Чин знаком предложил Коко следовать за ним. Они выбрались на улицу. Коко закинул за плечо свой ранец и пошел за китайцем через холодный квартал, затем свернул на Байярд-стрит. Чин Ву-Фу торопливо шагал впереди, сгорбившись от холода. Так они прошли два квартала и свернули на узкую пустую Элизабет-стрит. Пройдя половину следующего квартала, Чин нырнул в подворотню и исчез. Через мгновение появился снова и махнул Коко сворачивать туда же, после чего провел его в небольшой закрытый кирпичной стеной дворик, где едва ощутимо пахло маслом для жарки. В этот дворик никогда не заглядывает солнце, отметил Коко. Окруженный стенами многоквартирных домов и пожарными лестницами, которые, как гигантские богомолы, цеплялись за мрачный коричневый кирпич, двор был не более чем изолирующим мертвым пространством между доходными домами и Элизабет-стрит. Лучше не придумаешь. Китаец в темном костюме, впустивший его в это мертвое безмолвное пространство, потянул на себя одну из окрашенных в голубое дверей в цокольном этаже жилого дома.

– Нам вниз, – пояснил хозяин и нырнул в стылую темень лестницы.

Коко – за ним.

Внизу лестницы Чин включил голую лампочку под потолком и перебрал добрую сотню ключей на большом кольце, прежде чем открыть дверь. Ни слова не говоря, он распахнул ее и широким жестом предложил Коко входить.

Коко шагнул в липкую неприветливую темень. Он тотчас понял, что это именно то, что ему нужно, и за мгновение до того, как Чин Ву-Фу нащупал шнур и включил свет в комнате, он уже видел прямоугольное помещение без окон, темно-зеленые облупившиеся стены, на полу – матрац с пятнами, популяцию тараканов, расшатанный стул, ржавую раковину и грубый примитивный унитаз за ширмой. Он не мог поговорить с полицией, зато мог найти Майкла Пула, а Майкл Пул – человек, который непременно понял бы, что такое от конца к началу. Гарри Биверс был дорогой назад, к концу, а Майкл Пул – узкой тропинкой, ведущей из его темницы к началу. Тускло зажглась еще одна лампочка. Здесь, под Элизабет-стрит, он почувствовал на коже прикосновение ветра, прилетевшего от замерзшей реки. Боль есть исход.

Часть шестая. Вкус истины

27. Пэт и Джуди

– Что, все настолько плохо? – спросила Пэт.

– Да ты и половины всего не знаешь. – Джуди Пул шумно выдохнула, испытывая странное удовлетворение от того, что наконец-то добралась до этой стадии их разговора. Была половина восьмого вечера, и женщины говорили по телефону уже минут двадцать пять. Майкл три дня назад вернулся домой.

Джуди услышала вздох Пэт и быстро спросила:

– Я тебя отвлекаю от чего-то?

– Ничего страшного, – она помедлила. – Гарри звонил мне только раз, так что новостей особых нет. Они не передумали рассказать обо всем полиции?

Эту тему женщины уже обсуждали минут десять в начале разговора, и Джуди с заметным нетерпением вновь вернулась к ней.

– Я уже говорила тебе: они считают, что им кое-что известно о том, почему убили Тино. Может, это просто их фантазии, как, по-твоему? Я бы предпочла, чтобы это были фантазии.

– Все это звучит так знакомо, – сказала Пэт. – Такое впечатление, будто Гарри всегда известна изнанка миллиона историй.

– Так или иначе, – Джуди вернула разговор к предыдущей теме, – ты не знаешь худшего. Я в полной растерянности. И жутко волнуюсь. По утрам встаю с большим трудом, не проснуться, а когда заканчиваются занятия в школе и пора уходить домой, я просто тупо сижу и сижу, даже не отдавая себе отчета в том, что делаю. Брожу по школе, подбираю мусор. Проверяю, закрыты ли двери в классы. А прихожу домой и чувствую… не знаю, такое ощущение, будто рванула бомба, снесла к черту все на свете, и осталась только эта жуткая тишина.

Джуди сделала паузу не столько для эффекта, сколько для того, чтобы оформить только что всплывшую в голове мысль:

– А знаешь, я скажу тебе, на что это все похоже. На то, что было со мной сразу после смерти Робби. Но тогда, по крайней мере, Майкл оставался дома – ходил на работу и делал то, что должен делать. И он был рядом по ночам. А я знала, что с ним происходит, и значит, знала, что делать.

– А что делать сейчас, ты не знаешь?

– Именно. Вот почему с трудом могу заставить себя идти после работы домой. И с Майклом мы по-человечески не поговорили ни разу за… да, с тех пор, как он перестал ходить на работу, это точно. А Гарри, думаешь, работал все это время? Сомневаюсь.