«Коль дожить не успел…» Воспоминания о Владимире Высоцком

Увижу их на днях и опять капну. Гарик! Ты хватит ездить – полежал на дне и будя. Вот! Приедешь – будем трудоустраивать. Давно не разговаривал с Машей, опять по причине медицинской, не знаю даже – как у вас дела. Если будешь звонить – попроси, пусть она позвонит мне.

Назревают у меня всякие кинодела, но это пока прожекты, и еще надо кончить одесскую эпопею. Разберемся. Дел я наделал, Васёчек, – подумать страшно, но <…> вероятно, все будет нормально. Я тебе напишу еще поподробнее, а сейчас бегу за цветами. Вот!

Целую тебя, Васёчек! Пиши!

P. S.

А в больнице меня привязывали шнурами, как буйного. Это очень печально.

Прочитав это письмо, я представил всю описанную Володей картину очень живо, ибо видел его не раз в окончательном раздрыге, агрессивного, ничего не соображающего, и подумал, каково же было тем, кто был в эти минуты с ним рядом. Но тон письма меня немного успокоил, было впечатление, что он осознает, куда приведет эта его слабина, если он окончательно не «завяжет».

Вернулся я в Москву уже окончательно накануне 30 сентября, аккурат к маминым именинам. В Сухуми было еще жарко, и мы с Машей решили поехать хоть на недельку (на большее время оставить дочурку с сестрой бывшей свекрови она не решалась) поплавать в море, позагорать.

Когда Володя узнал о моих планах, тут же вызвался поехать со мной, тем более что он с Мариной этим летом плавал на теплоходе «Грузия», они заходили в Сухуми, стояли там несколько дней, и капитан теплохода, считавший Володю и Марину своими гостями, познакомил моего друга с какими-то важными местными людьми. Короче, говорил мне Володя, у него там все «схвачено», и примут там нас по высшему классу. Он со мной поедет на два-три дня, все мне там устроит и вернется в Москву и проводит ко мне Машу.

Я было обрадовался, как все замечательно устраивается. Но… Володя неожиданно «загудел», то есть запил. Правда, не до полной «отвязки», но все равно. И в таком состоянии на него надеяться было бы опрометчиво. А я очень устал в этой своей старательской эпопее, когда спать приходилось не больше четырех часов в сутки. А тут еще мне не хватало в Сухуми непросыхающего Володи. Нет уж, дудки…

А Володя исчез на несколько дней, и это было очень кстати.

Я купил билет и, собрав минимум вещей, поехал во Внуково.

Объявили посадку на мой рейс.

Я уже стоял у трапа самолета, как вдруг кто-то меня похлопал по плечу и произнес: «Васёчек»… Это был Володя.

Я был абсолютно не рад его появлению.

– Откуда ты узнал о моем рейсе?

– А я заехал к тебе, а Надежда Петровна говорит, что ты вот только что уехал во Внуково.

– Васёчек, давай все начистоту. Ты «загудел», значит, не остановишься. И мне с тобой там колобродить совсем не хочется. Я правда очень устал в старателях и хочу отдохнуть с Машей вдвоем, а не вытаскивать тебя из пьяных компаний.

– Гарик, клянусь, ничего подобного себе не позволю. Я просто хочу тебе там все устроить по суперклассу, чтобы ты действительно отлично отдохнул. Тем более вдвоем с Машей, – очень серьезным тоном убеждал меня Володя.

– Хорошо, но дай слово, что, если ты «загудишь», я тебя сажаю на самолет, и ты не сопротивляешься, – это я уже ставил условия согласия на его полет со мной.

– Клянусь, да, – сказал он с грузинским акцентом.

Действительно, в Сухуми нас встречали какие-то люди на черной «Волге», которую подогнали к самому трапу самолета. Все они Володю знали, он меня со всеми познакомил, и мы прямиком поехали в какой-то горный ресторан отмечать приезд «дорогого гостя».

Все было замечательно, Володя пил в меру. Где-то в одиннадцатом часу мы заговорили о том, что ведь нам надо куда-то пристроиться с ночлегом. Грузины сказали, что они обо всем позаботились и нас ждет чудесный домик на самом берегу моря.

Примерно к часу ночи нас отвезли в этот домик, познакомили с хозяевами и наконец оставили нас вдвоем.

– Ну что? – спросил Володя.

– Все хорошо, но я, честно, от них очень устал.

– Да это только первый вечер, потом мы скажем, что хотим просто купаться и загорать, без всяких застолий.

– Ну ладно. Утро вечера мудренее…

– Но и в вечере что-то есть, – не преминул Володя вставить свою любимую присказку.

Домик у моря был действительно хорош, весь утопал в зелени, а волны плескались метрах в тридцати от порога.

Проснулись мы почти одновременно. Кровати стояли так, что нам виден был двор дома, возле которого бесшумно мелькали какие-то женские фигуры, словно ходили на цыпочках. Володя тоже это заметил.