«Коль дожить не успел…» Воспоминания о Владимире Высоцком

– Это они чтобы не беспокоить почетных гостей, – с улыбкой прокомментировал он увиденное.

Мы надели плавки и пошли к морю. Оно было зеркальным и почти не колыхалось, отражая восходящее солнце. Мы нырнули и поплыли. Сделав несколько гребков, я вдруг обратил внимание, что в чистой воде плавают какие-то белые частицы, как будто кто-то рассыпал по морю манную крупу.

Когда мы вышли на берег, эти крупинки противно покрывали все тело, и оказалось, их довольно непросто стряхнуть.

Поздоровавшись с хозяевами, мы спросили, что это в море, а теперь и на нас.

– А это мясокомбинат свои отходы в море спускает, и вот этот жир плавает, – был ответ.

Я сказал Володе, что не хочу плавать в таком море и чтоб нас поселили куда-то в другое место. Он сказал «будет сделана», сам испытывая некую неловкость за своих новоявленных приятелей.

В саду был накрыт стол, в запотевших бутылках была чача, и мы слегка похмелились, перекусили всякой вкусной всячиной, и тут за нами приехали наши вчерашние собутыльники. Володя сказал им, что дом прекрасный, но что жить в нем мы не хотим, и объяснил почему. Нас заверили, что сегодня же мы будем в другом доме, а сейчас мы поедем в какой-то удивительный горный ресторан необыкновенной красоты и кухни.

Подъехали. Машину оставили на стоянке, а к самому ресторану вела широкая тропинка, и по ней надо было дойти до ресторанного домика еще метров двести.

Мы шли с Володей, и с нами рядом – еще двое новоявленных знакомых, а впереди нас – еще трое грузин. Один из них был в рубашке с короткими рукавами, рядом с ним идущие были в пиджаках. На Володе была обалденная куртка из лайки светло-бежевого цвета, очень модная и, вероятно, очень дорогая – подарок Марины. Вдруг Володя снимает с себя эту куртку, подходит к тому, шедшему впереди нас, что был в рубашке (а высоко в горах было достаточно свежо), и надевает на него свою куртку со словами:

– Бери, Гоги, дарю!

– Вах, что ты, генацвале! Как могу я принять от тебя такой подарок!

– От подарков не отказываются. Так ведь у вас принято?

– Да, но от такого… Нет, Володя, не надо. Не могу я взять от тебя…

– Да, что ты, Гоги, у тебя нет, а у меня еще будет…

И тут же, чтоб разрядить неловкость Гоги и его друзей, стал рассказывать одну из любимых своих баек за Костика Капитанаки (была у Володи такая серия смешных историй про циркового акробата, которую он все время дополнял новыми смешными и невероятными событиями).

Расселись за столом, и пошло… Тосты на пять минут, рассказы о каких-то якобы известных людях, что они совершили замечательного, и истории их современников, и их предков, и бесконечные угощения местного разлива. Потом из этого ресторана поехали в другой. И там все по тому же кругу. Володя незаметно стал пьянеть, хотя пыжился, говорил ответные тосты, мне тоже пришлось что-то говорить, правда, я старался это делать как можно реже. И когда кто-то спросил Володю, что, может, мне что-то не нравится – что-то я невеселый какой, Володя возьми да скажи, что я только приехал из старательской артели, мыл золото и очень устал. Ко мне тут же, чуть ли не по очереди, стали подходить и предлагать хорошие, как они говорили, деньги, и спрашивали, сколько у меня есть золота…

Конечно, может, это не хорошо говорить, но они все как будто и в самом деле только спустились с гор. Наконец я попросил Володю объяснить им доходчиво, что нет у меня никакого золота.

– Вах, – сказал один из их, – мыл и себе ничего не намыл – так не бывает…

Слава богу, разговор о золоте на этом окончился, и я сказал Володе, что хорошо бы нам все же определиться с жильем. Но его уже развезло.

– Ладно, Васёчек, что-нибудь они придумают.

– Володя, я не хочу отдыхать за грузинскими застольями. Я сюда ехал не за этим, – сказал я ему довольно сердито.

– Сегодня это будет последний раз, Васёчек, обещаю, а то они обидятся.

Я понял, что бесполезно его в чем-то убеждать, он уже не очень хорошо соображал.

Наконец мы сели по машинам и поехали в город. Отвезли нас в какую-то квартиру, весьма богатую, но далеко от моря, где-то в самом городе. Володя уже сломался, я сказал грузинам, что ему уже хватит, и они нас оставили в этом доме.

На следующее утро смотрю: что-то с моим другом не то… Хмурый, неразговорчивый, чего с ним никогда не бывало. А наше негласное правило – не расспрашивать ни о чем друг друга в какие-то неприятные моменты. И я молчал. Сидим завтракаем. Вдруг его как прорвало:

– Васёчек, какой же я мудак!..

– Ты про куртку?

– Ну да…

– Полный мудак. Как можно подарок любимой женщины дарить какому-то случайно знакомому человеку, с которым, может, больше не увидишься… И вообще, Весёчек, я жутко не люблю эти твои выдрючиванья…

– Какие выдрючиванья?

– А такие, когда ты хочешь казаться намного лучше, чем есть на самом деле. Ну что ты хотел вчера своим широким жестом показать? Смотрите, мол, какой я щедрый, какой широкой души… Да все и так знают, что ты добр и отзывчив. Нет, тебе ради красного словца, красивого жеста надо лишний раз показать – вот какой ты…