Колдовство

Старушка смотрела мимо гостьи, на колышущиеся шторы.

– Вам не холодно?

Ноль реакции. Люба раскутала женщину, смазала кремом сыпь и переодела. Убедилась, что чай остыл, подала чашку и лекарства. Скрюченные артритом лапки не шелохнулись.

– Хорошо. Давайте я сама.

Она опустила на язык старухи таблетку. Влила немного чая. Проверила ротовую полость.

– Да вы – лапушка. А теперь – за маму!

Люба присела на край кровати и принялась кормить старушку с ложечки. Отправляла в беззубый рот кашу, ждала, вытирала салфеткой подбородок. После десятой ложки Нина перестала жевать.

– Наелись? Ладно. Запейте.

Капли чая попали на бежевую сорочку. Отороченные седым пухом веки начали слипаться.

Кушать, спать и гадить. Разве бывает что-то хуже старости?

– Я пойду, – сказала Люба, укладывая Нину в прежнее положение. – Скоро на пары, а нужно еще покормить вашу родню.

Старушка проигнорировала ее, мирно посапывая.

Вечером квартира экстрасенса была неприветлива, как дед Ваня. Она голосила железными жилами, упакованными в кирпичную плоть, и половицами, и водостоками. Как раскашлявшийся доходяга на последней стадии перед издыханием. Тени окружали гостью. Люба вспомнила передачу о какой-то итальянской гробнице, где мертвецы были похоронены стоймя. Тени в анфиладе казались такими стоячими мертвяками; будешь идти мимо, и они зашепчут на ухо или схватят за косу.

Кто знает, что прячет яблоко на портрете? Свиной пятачок да клыки? А целующиеся влюбленные – зачем они напялили простыни? Им есть что скрывать?

Новенький холодильник урчал затравленно, словно говорил по-японски, что ему не место здесь, около допотопной мойки.

– Не впадай в детство, – велела себе Люба и закатала рукава. Начала, как и прежде, с Нины. Подгузники, таблетки, овсянка. Крем не помогал; сыпь расползлась по ноге, мелкие воспаленные язвочки издырявили кожу.

– Я спрошу в аптеке, как быть.

Потчуя подопечную, Люба размышляла вслух о трудностях переезда, о жизни в Северной Пальмире.

– Без друзей, конечно, одиноко, вы со мной согласитесь. И без мамы. Но главное – что? Главное – не падать духом. Завтра пятница. Я, знаете, куда намылилась? В клуб виртуальной реальности. Вы там были? Наташа говорит – офигенно. Хочу в «Стар Трек» поиграть. Играли в «Стар Трек»?

Прерывая болтовню, завибрировал телефон. На звонке стояла «Тема зеленого шершня» Эла Херта, и мелодия явно понравилась Нине: старушка замерла, прекратив чмокать, подобралась и будто бы принюхалась к музыке. Впервые она отреагировала на внешние раздражители.

– Это из «Убить Билла». – Люба не спешила отвечать на звонок, наблюдала за подопечной. – Квентин Тарантино, я его обожаю. А вы не такая глухая, да?

Старушка слушала, склонив голову к плечу.

– Простите, ваша внучка звонит. Я приду, чтобы вас уложить.

Она выскользнула в коридор и прижала телефон к уху:

– Да, извините, я как раз кормила бабушку Нину.

Люба представила Пименову, наслаждающуюся римским солнышком в открытом кафе, посасывающую вино.

«Везет же некоторым…»

– Нет-нет, отлично. Поела, да. Запираю. Днем накричал на меня, я поднос на тумбочке оставила и ушла. Не проверяла… Ага. Ага. Да, растолкла и добавила в чай. Хорошо, естественно.

Пименова отключилась, пожелав удачи.

– Я тебя слышу, тварь! – рявкнул дед Ваня из-за синей двери. Паркет выдал Любу траурным скрипом.

– Я к вам скоро зайду! – крикнула она и показала язык женщине с лицом-торсом.

Завершив свои дела у Нины, Люба наведалась к ее сестре. Ужин Марии Павловны был разнообразнее: куриная котлета, омлет, лапша.

– Катюша, солнышко, где ж ты пропадала?

– Училась, Марь Паллна.

– Учеба – это же прекрасно! Ты в каком классе, деточка?

Она уже трижды отвечала на этот вопрос.

– Я – студентка.

– Боже мой, – восхитилась старушка, притискивая к щеке кулачок в пигментных пятнышках. – Ой, пахнет как вкусно.

«Точно ребенок», – вздохнула Люба, переодевая женщину.

Мария Павловна самостоятельно проглотила таблетки и расправилась с едой. На аппетит она не жаловалась. Чтобы оттянуть поход к скверному деду Ване, Люба достала телефон и загуглила имя Зои Пименовой.

– Несладкий, Катюш, – старушка отхлебнула чай.

– Три ложки сахара кинула, куда уж больше? Вы с конфеткой вприкуску, вон ириска.

– Твердая слишком! – Мария Павловна прищурилась. – Что это у тебя, Катюш, телевизор?

– Интернет.

– А что крутят?

Крутили эпизод «Экстрасенсов». Люба подсела к подопечной, и они вместе посмотрели, как Пименова лихо проходит испытание, показывая, в багажнике какого автомобиля лежит человек.

– «Потомственная ведьма», – повторила Люба слова ведущего и покосилась на Марию Павловну. Потомственная? Эта крошка бабулька тоже колдунья?

Меньше всего пенсионерка напоминала человека с паранормальными способностями. У нее-то и обычные способности сводились к минимуму. Люба ухмыльнулась невесело.

– Ваша внучатая племянница – молодец, – сказала она.

– Не сладко, – прошамкала Мария Павловна.