Колея к ржавому солнцу

Не обманул, кстати. Оказавшись у «теть-Оль», как называл хозяйку комнаты Жека, они даже не выпили чаю. Намерзшись вечером на ледяных улицах, натанцевавшись и поднабравшись в барах и в клубе, устав от новых знакомств и впечатлений, Анникки разделась и уснула, едва добравшись до кровати. Даже в душ не пошла. Уткнулась в Жеку носом и превратилась в тихо сопящий теплый комочек. Сам Жека не мог заснуть еще с полчаса, крутя в будто примятой голове всю ситуацию, а когда все-таки заснул, спал некрепко, постоянно ворочаясь.

Проснулся, когда не было и шести. Чтобы не беспокоить спящую финку, вышел на кухню, где выпил стакан ледяной воды из-под крана и насыпал корма бодрствующей Марле. Потом, сидя на широком облупившемся подоконнике и наблюдая за пытающимся ожить субботним Старо-Петергофским, продумывал план действий. Как будто нельзя просто жить, ничего не придумывая, ничего не опасаясь. Когда это было в последний раз? Наверное, летом. Или в начале сентября… Найти бы наконец другой способ зарабатывать деньги. Какой?.. Вот у Анникки же получается с ее видеоблогом. Когда она проснется, Жека повезет ее встречаться с сумасшедшим бизнесменом, подзавернутым на экологии. Девушка рассказывала, что узнала о нем на недавнем скандинавском эко-форуме, а перед прилетом в Санкт-Петербург списалась с ним и договорилась о встрече. Собирает материал для своего блога. Ехать, кстати, недалеко. Если Жека правильно понял, офис бизнесмена находится на Стачек, возле метро «Кировский завод». А затем он позвонит отцу Василию, обещавшему выплатить аванс за угнанную машину, заберет у него деньги и… Что потом? Надо будет понять, что там с его квартирой. Заслать туда на разведку Святых Угодников, кочку брусничную, что ли?.. Искали ли его Стальные Симпатии, или он загоняется? Если нет, то можно успокоиться и дышать размеренно. Сходить с Анникки в Русский музей, приготовить спагетти, раздражать соседей, громко упражняясь в постели. А вот если за ним все же приходили…

Так как вы там живете, караси?

* * *

Он высадил Анникки у проходной, под вывеской «Кировский завод». Не глуша двигатель «опеля», постоял рядом с девушкой, ожидая представителя того экологически чистого, всего на органике и без глютена и ГМО, нэпмана-кровососа, с которым затевалась встреча. Дождался. Представитель выехал из-за ворот на черном «Ниссане-Кашкай». Корявая физиономия вышедшего из кроссовера мужика в ярко-красной «аляске», кажется, предназначалась для билбордов, начинающихся с надписи «Разыскивается». Впрочем, какой бизнес не повязан на криминале, подумал Жека, пожимая протянутую клешню. Именно клешню, язык не поворачивался назвать «ладонями» крепкие, сильные и шершавые грабли мужика. После приветствия тот смерил взглядом Жеку, потом с интересом посмотрел на его спутницу и сказал, обращаясь к ней:

– Залезай в машину.

Анникки заулыбалась и помотала головой под капюшоном. Произнесла:

– Ай донт андестенд. (Я не понимаю.)

– Она финка, не говорит по-русски, – пояснил Жека.

– Что финка, знаю, а что не говорит… Ты ей переведи… – Водитель «кашкай» потрогал себя за эспаньолку. – Тут, кстати, режимное предприятие. Как прикажешь провозить на него иностранку?.. Ладно, скажу, что карелка… Документы у нее хотя бы есть?.. Пойдем! Драган уже ждет.

Жека приобнял Анникки. Она потянулась и поцеловала его холодными губами и горячим языком.

– Что вы порнографию разводите? – спросил сбоку водитель «кашкай». – Будто она на год на Северный полюс уезжает.

– Гоу виз хим (иди с ним), – сказал Жека девушке. – Колл лэйте. (Потом позвони.)

Он подождал, пока «ниссан» проедет под шлагбаумом, поднятым охранником, и вернулся в «астру». Думая о том, что их отношения с Анникки состоят из одних встреч и расставаний, набрал номер отца Василия. Вне зоны. Жека подождал, набрал еще раз. То же самое. Ясно, бывший священник работает в своем боксе, непроницаемом для радиоволн. Придется ехать наудачу.

Жека завел тачку и включил радио, обдавшее его рекламной пыльцой. Поморщился, настроился на другую станцию. Свернул на улицу Возрождения, после неохраняемого железнодорожного переезда ставшую неисповедимой, как и пути Господни. Покрытые матерными граффити гаражи, проржавевшие ангары, прятавшие от глаз посторонних невесть что. Брошенные административные здания советской эпохи сменились пустырями, на которых по весне, так казалось, оттают трупы и осколки разбившихся НЛО. Весь пейзаж накрывала крышка матово-алюминиевого неба.

Жекин «опель» стал пробуксовывать в глубоких снежных колеях.

Впереди неспешно перебежали дорогу две бродячие собаки. Тощие, задрипанные, с унылыми детдомовскими физиономиями, они пересекли засыпанную снегом дорогу и остановились, провожая машину тоскливыми взглядами. По радио Линда раскачивала вполне подходящую по атмосфере песню. На душе у Жеки было паршиво, как у этих бездомных псов.

– Я не буду больше плакать… Тихо плакать… – то ли шепотом, то ли просто про себя подпевал он. – Не поможет это… Ма-ма-ма-марихуана…

* * *