Колея к ржавому солнцу

Там, на перекрестке Благодатной и Кубинки, когда они сошлись втроем в одной точке, Сталинграда объяснила свое появление:

– Я Еве выходной назначила, сама за нее буду. Она умаялась вчера. После всех ваших движений поехали еще в клуб поддержать ее брата, у которого было первое выступление. Он у нее вроде как музыкант. Концерт еще из-за электричества прерывали, так что вернулись домой поздно…

Костас с Павлом кивнули, и они коротко обсудили план действий.

– Увязли? – спросила теперь, поравнявшись с ними, Сталинграда.

– Еще не до конца, – ответил Павел. – Но, если поедем дальше, точно застрянем.

– Ну да, – кивнула девушка. – Нам туда? – показала она на здание. – Тогда идем. Чего стоять?

И шагнула вперед.

Павел с Троцким двинулись за ней. Шли по бокам, как телохранители.

Кажется, в мире больше не осталось других цветов. Костас вспомнил про сегодняшний клуб, о котором говорила Инга. Девушки в ярких нарядах, цветные огни, невообразимых оттенков коктейли. Он помотал головой. Что же это такое? Вроде бы все решил, а теперь опять… Будто надел только постиранные джинсы и тут же угваздал их сзади брызгами грязи.

Пытаясь спрыгнуть с карусели этих мыслей, он посмотрел на Сталинграду как на девушку, а не как на персонаж из преступного мира. Как ей не холодно, подумал он, глядя на непокрытую голову Сталинграды (вряд ли ее афрокосички грели так же, как шерстяная шапка) и кожаную, совсем тонкую, без всякого меха, куртку. Интересно, они с Евой любовницы?

Свежих следов на дороге ни люди, ни машины не оставили. Была только колея, присыпанная выпавшим ночью снегом.

Бесшумная вспышка прострелила бесцветное пространство. Троцкий вздрогнул, но понял, что это Павел переложил в карман куртки блестящий «травмат». Движение напарника заставило Костаса вспомнить, зачем они сюда приехали.

По мере приближения к зданию походка их с Павлом спутницы становилась упругой и настороженной, как у охотящейся кошки. Чувство опасности передалось и Костасу. Он напрягся, ощущая себя неуютно.

До здания оставалось метров сорок или около того. Бывшая подстанция, подкопченные давним пожаром серо-белые бетонные блоки, закрытые некрашеные металлические ворота на петлях, прибитых к кирпичам стальными скарпелями. На воротах надпись: «Toll the Hounds».

Одна из створок ворот приоткрылась. Они увидели, как изнутри выскользнула серая с рыжим, будто измазалась в ржавчине, дворняга. Собака внимательно посмотрела на пришельцев, потом шмыгнула обратно. Дверь приоткрылась шире, и на пороге бокса появился мужчина. Немолодой, коротко постриженный, с бородкой. Троцкому показалось, что он похож на священника, хотя откуда тут взяться священнику? Без головного убора, в накинутой на плечи грязноватой парке, из-под которой виднелся свалявшийся свитер с советским узором. «Священник» встал на одной из двух ведущих в гараж утопленных в мерзлом грунте балок. Одну руку он спрятал в кармане камуфляжных штанов.

Сталинграда, а следом за ней Павел с Костасом приблизились к мужчине. Девушка остановилась метрах в четырех от него. Мужчина смотрел на гостей, а они – на него.

Есть такие люди, после пяти минут общения с которыми хочется немедленно сбежать прочь и остаток жизни провести на необитаемом острове. Мужчина показался Троцкому как раз из таких. Что-то в нем было… Вернее – не было. Из глаз человека, похожего на изображаемых на иконах святых, веяло тревожной пустотой. И она в любой момент могла чем-то заполниться. Чем-то, что Костасу совершенно не понравится.

– Вы меня ищете, – произнес мужчина. – Уже звонили, предупреждали. Проходите, – он кивнул головой, приглашая за собой, и вернулся в бокс.

Не раздумывая, ни секунды не сомневаясь, Сталинграда шагнула следом. Павел и Троцкий продолжали держаться рядом.

Слабо потрескивающие лампы обливали дневным светом стоявший посреди помещения наполовину разобранный белый «фокус» со снятыми номерами. Пахло металлом, раскочегаренными обогревателями, резиной, инструментом, смазкой. Собака, встречавшая гостей, вопросительно выглядывала из-за машины.

Место они нашли, подумал Троцкий, обходя «форд». Получается, не зря вчера побеспределили в «Барсуке». Нажили себе врага, конечно. Костас вспомнил взгляд того казахского бизнесмена.

Павел и Сталинграда, оглядываясь по сторонам, передвигались с другой стороны находящейся в боксе иномарки.

У стены на верстаке шумела закипающая в чайнике вода. Рядом с чайником стояли кружка, банка с растворимым «нескафе».

– Кофе? – предложил Троцкому хозяин бокса.

«Священник» вел себя странно. Будто к нему зашли соседи решить давнее и нехлопотное дело, а не люди, разыскивающие дорогой угнанный автомобиль. Троцкий вспомнил, что у Инги он так и не пил кофе, и теперь ему не хватало утренних вибраций, придаваемых клеткам тела кофеином. Но растворимый порошок, конечно, совсем не то. Костас ответил:

– Спасибо, не надо.

– Машина. Красный кабриолет «BMW», – произнесла девушка. – Была здесь. С гарантией. Можешь не отпираться. Где она теперь?

– Ее забрали, – пожимая плечами, ответил «священник».

– Где ее искать? – спросила Сталинграда.