Колея к ржавому солнцу

Может, так оно и было, потому что в голове Тима, пока он заваривал чай, крутилась только одна мысль. Про знак хобо «Срочно делай ноги» на картинке, пришедшей на монитор ноутбука со спутника. И про полусгнивший сундук, полный бриллиантов.

А старуха с прической Макаревича продолжала какое-то время внимательно смотреть на мальчика, затем тряхнула кудрями и с чувством произнесла:

– Мать твою, господи!.. Прямо Бенджамин Баттон…

* * *

Оказалось, что есть такая книжка. Тим ее не читал, только видел фильм про странного человека по имени Бенджамин Баттон, для которого время текло в обратную сторону. Родившись глубоким стариком, он умер крохотным младенцем. Грустное, но интересное кино, в котором играл Брэд Питт.

В первый момент Тим подумал, что его сравнили с известным актером. Сравнение ему польстило, и Тиму пришлось сделать над собой усилие, чтобы не раздуться от гордости. И правильно сделал, потому что сразу выяснилось, что Илиада Михайловна имела в виду другое.

– Представляешь, Доня, – три минуты спустя говорила она своей подруге, – мы уже встречались. Только я тогда была девчонкой, а он взрослым. Теперь все наоборот – я старуха, а он мальчик… Тебе сколько лет, Тим?

– Тринадцать, – хмуро ответил тот, вспомнив попытку скрыть от Юли свой юный возраст во время вчерашней попойки в кают-компании.

Юля хихикнула со своего места, и Тим, разозлившись, произнес тихим шепотом:

– Ничего смешного, Юляш-Беляш.

– Маленький мальчик сел на диванчик, ножку поднял… – услышал он в ответ от девочки.

– Юля! Тим! – оборвала их препирания Евдокия Дементьевна. – Почти взрослые, а ведете себя!..

– Ага, точно. Тринадцать лет – а силушки и ума кот наплакал, – поддела Тима Юля так, чтобы услышал он один.

Тим промолчал и подумал, захочет ли теперь Юля с ним дружить. Все-таки ей пятнадцать…

– Доня, я тебе рассказывала эту историю, – с деланным возмущением сказала Илиада Михайловна подруге, – несколько раз, а ты не помнишь…

– Ну, склероз, наверное, – пожала плечами Евдокия Дементьевна, накладывая в хрустальную розетку сливовое варенье, вкусное даже на вид. – Ты начинай рассказывать снова, я и вспомню. Да и ребята не слышали, им тоже интересно. Да, Андрей?

– Ага… Это… интересно… А можно еще молока?.. Так бы под коровкой и лежал все время…

– Коровка бы на тебя своих лепешек выдавила, – вставила Юля.

– Ой, помолчи-ка лучше… Ты откуда такая умная, а?..

– Лучше? Лучше ответь, девушка-то у тебя есть?..

– А ну, заткнитесь оба! И слушайте все! – громогласно возвестила Илиада Михайловна. – Пейте свой чай, а я пока вам понадоедаю… Случилось это в сорок первом году, в самом начале войны. Мне тогда десять лет было, меньше, чем Тиму сейчас…

В первых числах июня, сразу после окончания четвертого класса, Илиаду Михайловну, тогда – просто школьницу Илиаду, вместе со старшей сестрой Калевалой родители вывезли к тетке в Ленинградскую область. Деревенька на Карельском перешейке называлась Йокикюля, по-фински – «Деревня на реке». После войны ее назовут Стрельцово. Йокикюля и вправду находилась на небольшой речке, впадавшей в озеро Муолаанъярви. Места хорошие – грибной лес, большое озеро, где водилось много рыбы, река. Финские жители, уходя зимой сорокового вместе с войсками, не стали разрушать деревню, оставив ее в идеальном состоянии. Надеялись вернуться. А на территориях, отошедших Советскому Союзу после Зимней войны, была образована Карело-Финская ССР, и ее стали заселять выходцами из братских республик. Соседями тетки Илиады стали две татарские семьи и еще несколько уроженцев Костромской области. Сама тетка родилась под Гатчиной, но перебралась поближе к братской могиле, где похоронили ее мужа, убитого в декабре тридцать девятого финским снайпером.

Родители Илиады, погостив выходные в Йокикюля, вернулись в Ленинград, откуда еще через несколько дней на поезде выехали в Казахстан, повидать родственников отца. Илиада и Калевала остались с теткой. Лето выдалось нежарким, и вода в Муолаанъярви оставалась холодной, но развлечений девчонкам хватало и помимо купания. Лес, рыбалка, до которой Илиада была всегда охоча, соседские дети, никого не напрягающая помощь тетке по огороду и по дому. Калевале за лето еще требовалось подтянуть немецкий, отношения с которым у нее складывались очень…

– Я же древняя как ихтиозавр, – сказала Илиада Михайловна, размешивая сахар в чашке. – Жизнь у меня была длинной, одних только мужей – пять штук, но воспоминания о том июне – самые лучшие… Лето, каникулы, белые ночи. Сплошная «Голубая чашка» Гайдара…