Колея к ржавому солнцу

– Сахар? Сливки? – встав к ним задом, к кофемашине передом, поинтересовался бармен.

– Ага, – сказал Жека.

– Что «ага»? – не оборачиваясь, спросил бармен.

Жека почувствовал, что сил на долгие объяснения у него нет. Его сил уже не хватит ни на что. Только сидеть за этой деревянной стойкой в дурацком кафе, слушать сменившего «Младшего лейтенанта» «Красавчик-обманщик» «Стрелок» (он уже и забыл, что такие когда-то были) и видеть в барном зеркале свои мутные глаза, похожие на растворяющиеся таблетки шипучего аспирина, на которые наклеили вырезанные из черной изоленты кружки блестящих, расширенных во всю радужку зрачков.

Одну за другой бармен выставил на стойку три чашки дымящегося кофе. Добавил к ним сахарницу и несколько упаковок порционных сливок.

– Спасибо, – сказала Настя и позвала мальчика, присевшего за свободный столик. – Тим, помоги.

Они забрали кофе и сливки. Жеке осталась сахарница. Она показалась ему неподъемной, словно сделанной из свинца. В дрожащих руках дотащив ее до столика, Жека как подкошенный рухнул на стул. Опустил глаза на стоящий перед ним кофе. Увидел, как стремительно приближается чашка к его лицу, и только в последний момент успел увернуться, задев ее рукой. Опрокинув стул, попытался вскочить. Горячий кофе полился ему на штаны. И только тогда он понял, что, пока сидел и тупил над чашкой, кто-то сильно, но очень-очень неумело отоварил его по затылку.

Этим кем-то оказалась… Где-то он ее видел, подумал Жека. Через секунду вместе со скорее смешной, чем болезненной попыткой удара в скулу в женском исполнении, на него обрушилось понимание того, кто эта сердитая, но красивая девушка.

Когда он видел ее в первый раз, она до подбородка была замотана в шарф, а на ее лице засохли крохотные точки брызг дорожной грязи. И у нее была все та же прическа… Девчушка из угнанного им «биммера».

Мысли в его голове плыли медленно, и у платиновой блондинки легко получалось опережать их. Снова отхватив от нее звонкую и обидную оплеуху, Жека дернул головой, а в следующий миг ему показалось, что на него напрыгнула разъяренная кошка. Ее когти впились ему в шею, до крови разодрали щеку. Искривленный в злобе рот прошипел Жеке в лицо:

– Ты знаешь, что стало с этой машиной?

Еще бы он не знал. Жека вспомнил, как еще вчера вечером болтался прикованный к поручням трамвая.

– Я сейчас разорву тебя тут…

Могла и разорвать, если ее глаза не лгали. А он даже никаких денег за эту тачку не получил. Жека запаниковал, попытался оттолкнуть злую блондинку от себя, но вместо этого неуклюже завалился на пол сам.

– Это же не я расстрелял твой дурацкий кабриолет, – в отчаянии произнес он.

– Не ты? – блондинка прижала Жеку коленом к полу и безуспешно попыталась схватить его за короткие волосы. – Не ты? Ну а кто тогда? Откуда ты тогда знаешь, что его расстреляли?

Хорошо, что пока не додумалась бить в пах.

Настя, схватив блондинку за плечи, попробовала оттащить ее от усохшего, как сорванный цветок, Жеки, пытающегося защитить лицо.

– Отвали от него! – крикнула она.

Жека, аморфно вытянувшись на полу, подумал, что сейчас ему перепадет зрелище женской драки.

– Эй, вы там! Прекращайте! – громко сказал из-за стойки бармен.

Да не лезь ты, подумал Жека.

– Кто? – яростно крикнула удерживаемая Настей блондинка. – Кто тогда изуродовал машину?

Жека удивленно захлопал глазами и попытался приподняться на локте.

– Кто? – переспросил он. – А вот… – и рукой показал на появившуюся в дверях кафе Сталинграду.

* * *

Теперь их уже двое – тех, кому в зале этого захолустного рыбацкого кафе он торчит по автомобилю. «Бэху» – взбешенной блондинке. «Ягуар», который отжали у него казахские джедаи, – Сталинграде. Как она вообще здесь оказалась? Трындец…

Но, кажется, Сталинграде неинтересно, что там с «ягуаром». Она подходит к их столику, мельком смотрит на Жеку, на блондинку, которую сзади за плечи держит Настя, и говорит, обращаясь к Тиму:

– Так что с этими деньгами? Где они? И чтобы ты ничего не придумывал – я ведь знаю, что их спрятал твой брат. Мы вычислили его. Я специально приехала в Выборг, но не застала его живым. Вы его как раз хоронили. Решила понаблюдать за тобой на случай, если тебе что-то известно. Выдернула тебя в Питер, чтобы ты был на виду. И – да, ты знаешь, где тайник…

Мальчишка за столом, по которому растекся пролитый кофе, исподлобья смотрит на Сталинграду. Он бледен как смерть. Его губы вздрагивают и кривятся, словно он вот-вот заплачет или выругается.

– Рассказывай, – приказывает Сталинграда, одетая, против своего обыкновения, не в кожаную куртку, а в горнолыжную парку.

Тим смотрит на нее как загипнотизированный. Открывает рот, но сказать ничего не успевает, потому что подает голос блондинка.

– А что там за тема с машиной? – спрашивает она, стоя на одном колене в паре метров от лежащего на полу Жеки.

Настя больше не удерживает ее за плечи. И она одна из всех смотрит на Жеку.

– С какой машиной? – непонимающе поворачивает голову к блондинке Сталинграда.

– Кабриолет в трамвайном парке. Это ты расстреляла его?

Сталинграда молчит, потом решает не продолжать беседу и снова смотрит на Тима.