Колея к ржавому солнцу

Они с полкилометра пробрели мимо опустевших домов через яростно метущий снег, когда вдруг увидели чуть справа весело мигающие разноцветные огоньки. Повернули туда и через сто метров обнаружили магазин, сделанный в лучших образцах карготектуры. Двадцатифутовый контейнер для морских перевозок, в котором «болгаркой» вырезали дверь и два окна, был магазином с вывеской «Мишка на Севере. Продукты 24 часа». Приближаясь к переоборудованному контейнеру, Угорь задрал вверх балаклаву, чтобы никто не подумал, что затевается ограбление, и не шмальнул в него из ружья. Неизвестно, какие нравы в этих местах. Может, они тут идолищам поганым молятся.

Обрадованный снег полетел в открытое лицо.

Когда они доковыляли до «Мишки», из магазина вышел покурить на улицу молодой упитанный продавец. Уставившись на процессию, он спросил, что случилось. На вопрос, берет ли тут связь, ответил, что по-разному.

– Сейчас погляжу, – ушел он внутрь тускло освещенного контейнера.

Через полминуты вернулся с телефоном и сообщил:

– Повезло. Две палки есть. Может, ветром нагнало… Куда звонить?

– В скорую, – ответил Угорь, удивляясь про себя глупому вопросу.

– Не-е… – протянул продавец. – Скорая сюда не поедет… Я Михея лучше наберу, Николку. Он тут рядом живет. У него «четыре на четыре». То и дело халтурит по зиме, народ с турбика вытаскивает. Пускай он довезет вас до больнички в Зелеке. Да и как по мобиле скорую вызвать, я не знаю… Заплатить Михееву будет чем?

– Найдется, – кивнул Угорь, понемногу остывая на морозе и мечтая о мягком диване в теплом помещении и нескольких глотках прохладной воды. И еще бы чего-нибудь пожрать. И еще…

Продавец отошел на несколько шагов, коротко переговорил и, вернувшись, сказал:

– Минут через пятнадцать.

– Хорошо, – кивнул Угорь. – Слушай, давай затащим его пока к тебе, в тепло.

Продавец посмотрел на лежащего на еловых лапах Драгана и с сомнением произнес:

– В кровище весь… СПИДа у него нет, не знаешь? А то у меня там продукты… Крупы всякие на развес…

– Не знаю, – честно ответил Угорь. – Думаю, нет. Крупу свою, конечно, на всякий случай тряпочкой прикрой…

– Ну ладно, давай, – сказал продавец.

Они втащили Драгана в узкие двери. Угрю показалось, что это похоже на фильм «Брат». Или «Груз 200». Было что-то в этом балабановское. Они посадили раненого на пол у самого входа, прислонив спиной к прилавку под представленными в ассортименте сухариками, пивом и презервативами.

В обитом грязно-белым несвежим гипроком контейнере было душно от двух масляных радиаторов. Пространство магазина неярко освещала пара голых стоваттных ламп. На стенах висел календарь и новодел в стиле советских ретроплакатов: «Нефтяники, больше нефти Родине!» Над кассой в потоках теплого воздуха безвольно висели несколько сморщенных, как чернослив, воздушных шаров, призванных, видимо, олицетворять радость от совершения покупки. Выстроенную за кассой батарею черно-бело-синих банок энергетика «Bullit» украшал ровно обрезанный кусок гофрокартона с надписью, сделанной черным маркером: «Цена черного рынка. Три штуки по цене двух банок».

Хорошая идея, подумал Угорь, сглотнул пересохшим ртом и спросил у продавца, возвратившегося за прилавок:

– Можно «буллита»?

– Один? Или три по цене двух?

Угорь пожал плечами, вытаскивая деньги. Ответил:

– Давай три.

Пока продавец выставлял на прилавок теплые банки и отсчитывал сдачу, Угорь смотрел на финку, хлопочущую возле не то сидящего, не то лежащего без сознания Драгана. Девушка расстегнула его куртку и задрала пропитавшийся темно-красным свитер. Повязка из шарфа пережила это казавшееся бесконечным путешествие, не съехала, не ослабла, но из раны, как разглядел Угорь, продолжала сочиться кровь. Девушка поймала взгляд Угря, но тот отвел его в сторону, не желая вступать с ней ни в какие драматические диалоги.

– И кто у тебя тут покупает? – спросил Угорь у продавца, закончившего возиться со сдачей. – Во всех домах окна темные. Живет тут кто?

– Живет… – неопределенно ответил продавец. – Да еще Лодочники. И туристы с базы приезжают, когда у них водяра кончается. Там сегодня, рассказывали, страсть что было. Одного рыбачка ножом ткнули. Михеев помогал его грузить. Говорит, вроде коней двинул…

Не слушая, Угорь с шипением открыл банку энергетика, приложился к ней губами и глотнул приятной на вкус кисло-сладкой газированной жидкости. Подумал, что две остальные банки надо кинуть охладиться в сугроб. Сгреб их и на негнущихся ногах, провожаемый встревоженным взглядом финки, вышел на улицу.

Неужели? Пурга кончилась! Невидимые тучи размазали, растерли по черному небу светлое пятно луны.

Угорь вдохнул морозный, вкусный после духоты контейнера воздух. Повернул одну из невскрытых банок вверх дном и в неверном свете гирлянды с трудом разобрал дату изготовления. 2011 год. Потому и цена черного рынка. «Ладно, где наша не пропадала?» – подумал он, в три глотка опустошив открытую банку и опустив две остальные в свежий сугроб вдоль стены контейнера.

В кармане неожиданно затрезвонил телефон. Угорь достал трубку и ответил:

– Слушаю.