Колесницы судьбы

– Слушай, Петрович, разговор у нас серьезным будет, и лучше, чтобы нас никто не видел. Поэтому давай присядем прямо здесь и ворота от греха прикроем.

Они устроились в боксе на двух лавках подле верстака. Петренко наконец представил Данилова.

– Сотрудник? – уважительно кивнул тот.

– Никак нет. Он твой коллега. Как ты, мысли читает, одним взглядом бандосов обезвреживает. – Сергей Александрович говорил слегка шутейно – такой, видать, стиль утвердился между этими двумя товарищами, которые относились друг к другу с явной симпатией.

– О, я-то давно не практиковал, – обратился мужчина к Данилову. – Мне товарищ полковник запрещает. – От него, казалось исходили волны доброжелательности.

– Ничего, – усмехнулся Петренко, – есть шанс вернуться в большой спорт.

И, посерьезнев, изложил сервисмену их дело. Для начала рассказал о Козлове как о выкормыше того же ИППИ, что и Кольцов. Сказал: «Этот тип нынче высоко вознесся и много бед успел принести. А теперь, если его не остановить, может неисчислимых бедствий натворить. Настоящее исчадье ада».

– Борьба наша с ним никем не санкционирована. Мы действуем на свой страх и риск. Шансы победить, конечно, имеются, но, учитывая все способности Козлова, дело у нас расстрельное. Но лучше, как мы считаем, попытаться и погибнуть, чем потом всем вместе где-нибудь в атомном бомбоубежище задыхаться и сетовать, что духу не хватило поперек пойти.

– Мне какая роль отводится? – вопросил Кольцов-Жильцов.

– Пока вместе с Даниловым страховать нас всех и защищать. Козлов, судя по всему, начал свои подлые выпады.

Полковник рассказал о пожаре в Вариной квартире, о рухнувшем карнизе на Невском, о сумасшедшей «десятке» на трассе Ивангород – Питер.

– А в один прекрасный день мы с тобой выступим против него вместе – согласованно, единым фронтом. Но ты, конечно, можешь отказаться. Мы тебя неволить не можем.

– Ах, полковник, собака ты дикая, – с фамильярностью проговорил хозяин, и Данилов впервые заметил, что хозяин гаража лет на пять старше его спутника. Лоб с широкими залысинами избороздили морщины, рыжеватые волосы на висках тронула седина. Но яркие васильковые глаза глядели молодо и бесстрашно. – Явился и искушаешь! Да неужели ты думаешь, мне все, что сейчас в нашем королевстве происходит, глубоко не противно? Я тут чуть в запой не ушел со всем тем, что вокруг творится, – спасибо, Ленка выходила, водку от меня прятала и штаны, чтоб я в магазин за горючкой не сбежал. И ведь был я в глубочайшей растерянности. Но если ты говоришь, что персонифицированное зло и корень всех бед – Козлов, я готов тебе, Сергей Александрович, поверить. Тем более я пару раз видел его в телике – и впрямь, отвратный тип. Но имеется ли у вас план, господа хорошие, как действовать?

– Планы пока верстаются, – ушел от ответа полковник. – Сейчас первоочередная задача – сберечь самих себя и не погибнуть.

– Ты ведь марксизму-ленинизму когда-то учился, а, товарищ полковник?

– Сдавал, – кивнул тот, – в краснознаменном институте. На излете советской власти.

– Разве тебя коммунисты не учили, что путь индивидуального террора есть негодный и порочный? – лукаво вопросил Кольцов.

– Когда речь идет о терроре против людей – наверное, так оно и есть, святая правда. А если мы выступаем против этого существа, дело наше скорее следует толковать как экзорцизм, или изгнание дьявола… Короче говоря, дорогой мой Иван Петрович, если согласен и готов, давай иди домой, собирай манатки. Я освобождаю тебя от подписки о невыезде из городка и забираю в Москву. Вылет сегодня вечером. Должны успеть.

Пока беседовали и потом ждали, сидя в боксе, когда Кольцов-Жильцов соберется, совсем стемнело.

Данилову хотелось позвонить Варе, выведать, как она, в порядке ли, но знал, что все равно не ответит: она планировала находиться в местах, где мобильник не ловит. С другой стороны, там девушка, скорее всего, и от злобных чар Козлова защищена.

Наконец Иван явился с сумкой.

– Давай я закрою бокс и ключи Жоре, помощнику своему, отнесу. Он и «его фордейшество» завтра доделает.

– Что ты Лене сказал? – спросил полковник.

– Я человек военный, хоть и в отставке, она понимает. Сказал, срочная командировка.

– А про меня?

– Нет, конечно. Ты ж просил.

В темноте дырку в заборе снова использовать не стали. Рискнули выйти через проходную.

– Раз я убываю, никто меня записывать на вахте не будет, – пояснил друзьям Петренко.

К его удостоверению-«вездеходу» солдатик на посту отнесся индифферентно: полковник ФСБ? – ну и ладно. Кольцова выпустили по пропуску из городка. У Данилова снова прошел трюк с обычным паспортом, только сейчас он его едва из кармана достал, лишь уголок показал.

По темной трассе дошлепали до такси. Водитель покорно ждал: спал, откинув кресло.

– Назад, в аэропорт, – скомандовал ему полковник. – И гони, мы на самолет опаздываем.

– У меня один вопрос, – тихо спросил его Данилов. – Зачем мы брали чемоданы?

– Чтобы меньше вызывать вопросов по дороге. И никто ни о чем не догадался, – хохотнул Петренко.