Коллапс. Гибель Советского Союза

Шушкевич и другие участники позже рассказали, что Бушу и Горбачеву начали звонить одновременно. Первый ответил сразу, второй – нет. Впрочем, звонок в Вашингтон оказался не простым делом. Козырев вспоминает, что ему поручили связать Ельцина с Бушем, к чему он оказался совершенно не готов. Все происходило за много лет до появления мобильных телефонов и моментальной глобальной связи. Поискав в блокноте, Козырев нашел номер телефона Госдепартамента. В Вашингтоне был воскресный день. После непростых объяснений с недоверчивым сотрудником приемной Козыреву удалось пробиться к кому-то достаточно высокопоставленному, чтобы организовать разговор на высшем уровне. По словам Козырева, на все ушло полчаса. Если это так, история об одновременных звонках Бушу и Горбачеву – выдумка. В любом случае Шушкевич вспоминал, что слышал разговор Ельцина с Бушем, пока ждал, когда трубку возьмет Горбачев. Впрочем, воспоминания всех свидетелей грешат хронологической расплывчатостью. Возможно, это было еще одним симптомом тревоги, в которой пребывали все участники драмы в Беловежской Пуще^[1454]

.

Только с американской стороны запись протокольно точна. В «Вискулях» и Москве было 9.08 вечера, а в Вашингтоне, когда Буш ответил на звонок, – 1.08 дня. Говорил в основном Ельцин. Он заявил, что «руководители трех государств, Белоруссии, Украины и России… сошлись на том, что существующая система и Союзный договор, который нас убеждают подписать, нас не устраивают». Ельцин процитировал отрывки из соглашения о Содружестве, называя произошедшее «единственным выходом из критической ситуации» и попыткой укрепить международный мир и безопасность. Он поспешил добавить, что члены СНГ признают все советские обязательства, «включая внешние долги» и «единый контроль за ядерным оружием и его нераспространение». Запутавшись, Ельцин сказал Бушу о «шестнадцати статьях» Соглашения, вместо имевшихся четырнадцати. Он сообщил, что только что говорил с Назарбаевым, и тот «полностью поддерживает все наши действия и готов подписать соглашение». В лучшем случае российский президент выдавал желаемое за действительное. Казахский лидер узнал о соглашении только постфактум и в приступе гнева отказался к нему присоединиться. Но Ельцину было крайне важно доложить Вашингтону о едином мнении всех четырех ядерных республик бывшего СССР^[1455]

.

Прежде чем Буш успел отреагировать, Ельцин уточнил: «Президент Горбачев не знает об этих итогах». Он попросил отнестись к произошедшему «с пониманием». «Как вы думаете, какой будет реакция центра?» – спросил Буш. Ельцин ответил, что Содружество берет под совместный контроль советские стратегические силы и всю остальную армию: «На самом деле Шапошников полностью согласен и поддержал нашу позицию». Министр обороны СССР действительно был первым, кому Ельцин позвонил из «Вискулей» по защищенной правительственной линии. В своих воспоминаниях Шапошников подтвердил эту версию событий – он сразу же принял предложение Ельцина. Таким образом, министр обороны стал первым высокопоставленным офицером, который нарушил присягу. Примеру Шапошникова вскоре последуют многие другие. Буш поблагодарил Ельцина за «предупредительность по отношению к Соединенным Штатам». Он добавил: «Мы понимаем, что все должно быть улажено между участниками, а внешние стороны вроде США тут не при чем». Формулировка очень напоминала отложенное признание. Ельцин ухватился за нее: «Мы это гарантируем, господин президент»^[1456].

По распоряжению Ельцина молодому главе российского представительства в Вашингтоне Андрею Колосовскому поручили встретиться с американскими должностными лицами и ответить на их вопросы. Подписанные в «Вискулях» документы Козырев почему-то не отправил по факсу через свое министерство. Возможно, он не хотел этого делать, поскольку представительство Колосовского находилось в здании советского посольства, и документы могли быть переданы Горбачеву. Козырев обратился к своему американскому другу – директору Центра демократии Аллену Вайнштейну, который тогда оказался в Москве. С разрешения Ельцина Вайнштейн недавно открыл московский офис Центра и был рад помочь. В понедельник, 9 декабря, он отправил факсом документы о роспуске Советского Союза своему заместителю в Вашингтоне с пометкой: «Прошу срочно доставить эту записку и сопутствующий текст Андрею Колосовскому в советское посольство – С ВРУЧЕНИЕМ ТОЛЬКО ЛИЧНО В РУКИ». Вайнштейн добавил от себя Колосовскому «пожелания удачи в его исторических встречах» в Вашингтоне^[1457].