Комментарий Адвентистов Седьмого Дня на послания апостола Павла 1, 2 Фессалоникийцам, 1, 2 Тимофею, Титу, Филимону и Евреям

2. Авторство. Это послание особенным образом утверждает Павла как сво­его автора 1 ст. Факт, что оно имеет дело только с личными обстоятельствами и что оно не отражает попытки продвигать какое-либо новое учение, является сильным признаком, что оно истинное. Современные учёные богословы факти­чески единодушны в принятии этого краткого послания, как подлинно принад­лежащего Павлу.

3. Историческая обстановка. Послание к Филимону является личным письмом Павла, в то время заключенного в Риме, к христианину по имени Фи­лимон, проживавшему в Колоссах. О рассуждении относительно даты написа­ния этого послания (см. VI том, 105, 106 стр.). Оно было отправлено одновре­менно с посланием к Колоссянам, другом Павла Тихиком и было вызвано кри­зисом в жизни одного из обращённых Павлом. Онисим, раб христианина Фили­мона в Колоссах, неудовлетворённый своим рабским состоянием, сбежал, унеся с собой некоторую часть денег или имущества своего господина (18 ст.; ср. ДА 456). Однажды, он направил свой путь в Рим, как поступали многие рабы, наде­ясь затеряться в огромной толпе этого города. В то время Онисим встретил Пав­ла. Возможно, он находился в сильной нужде и пытался найти христиан из-за их благотворительности, что он несомненно часто ощущал в доме своего хозяина. Или, возможно пребывая в то время в Риме, он уже достаточно погрузился в христианское учение, переживая из-за беспокойной совести и обратился к Пав­лу - который прежде мог быть гостем в доме Филимона, - за духовным руково­дством. Какой бы ни была его причина, Онисим нашел радушный прием и был по­бужден преданно служить преклонному апостолу. Его совесть и желание приго­товили его следовать путем долга - искупить свои прошлые преступления, воз­вратившись ещё раз к своему прежнему господину. Онисим не надеялся полу­чить какой-либо ответ своего хозяина на письмо Павла. Скорее он отправился с Тихиком, посланником Павла. О его принятии ничего не известно, но трудно представить себе, чтобы Филимон, как последователь Христа не покорился та­кой нежной, ходатайственной просьбе. Величественная строгость стиля посла­ния отражает доверие [376] со стороны апостола, что Филимон должен при­нять Онисима, как «брата возлюбленного» 16 ст. Мы можем предположить, что доверие Павла было вознаграждено.

Без понимания проблемы рабства, как она существовала в Римской империи в дни Павла, послание к Филимону не может быть вполне оценено. Рабы были признанной частью общественного строя и рассматривались, как члены дома их господина. Между 146 г. до Р. Хр. и 235 годом по Р. Хр. соотношение рабов к свободным было три к одному. Плиний сообщает, что во время Августа свобод­ный человек по имени Канцилий держал 4116 рабов (см. Энциклопедия Британика, 1966 г. издания 20 том, 776, 777 стр., статья «Рабство»).

Со столь большой частью населения, пребывающего в рабстве, господ­ствующий класс чувствовал необходимость предписывать строгие законы, что­бы предотвратить бегство или восстание. Согласно Римскому закону, господин обладал абсолютной властью над жизнью и смертью своих рабов. Раб не мог иметь собственного имущества. Всё, что он имел, принадлежало его хозяину, хотя временами ему предоставлялась возможность накоплять средства. Рабы не могли законно жениться и выходить замуж, но, тем не менее, их поощряли по­ступать так, из-за увеличения богатства их господина. Раб знал, что он может быть отделен от своей супруги и детей, по желанию своего господина. Рабы не могли обращаться в гражданские суды за справедливостью, и не было места, где беглый раб мог найти себе убежище. Он никогда не мог служить в качестве свидетеля, кроме, как при пытке, и никогда не мог обвинять своего господина в любых преступлениях, кроме великой государственной измены, супружеской измены, кровосмешении, или осквернении святых предметов. Если господин обвинялся в преступлении, он мог предложить своего раба вместо себя при допрашивании пыткой. Как наказание за побег часто применялась смерть, иногда посредством распятия или их бросали на съедение прожорливым миногам в пруды.