Конец Пиона

– Вы знаете, что нам пришлось перепроверять все ваши показания, которые вы сообщили сотрудникам армейской разведки при переходе линии фронта?

В голосе майора звучала какая-то недосказанная нотка. Он сделал паузу, продолжая все также буравить Александра глазами, заставляя своего собеседника лихорадочно думать.

«Что это означает? Прокол? А может, что-то другое?» – подумал Тарасов, чувствуя, что на его лбу появились капельки пота.

Он достал из кармана брюк носовой платок и вытер им лоб.

– Успокойтесь, Татарин. Хочу сказать, что все, что вы рассказали, подтвердилось. Из радиопередач наших людей из Ярославля мы поняли, что вы действительно там были и проживали недалеко от дома нашего агента. Между временем вашего выхода из дома, в котором вы останавливались, и вашим появлением на вокзале перед отъездом в Москву прошло несколько часов. Как вы их провели?

Тарасов глубоко вздохнул и начал докладывать, где он был и чем занимался все это свободное время. Он рассказывал майору в таких подробностях, что усомниться в чем-то было практически невозможно.

«Слава Богу, – промелькнуло у него в мозгу, – что капитан Дронов подстраховал мое пребывание в Ярославле».

– Хорошо, Татарин, все складно, и это меня настораживает. Я не верю вам. Знаете почему? Вы рассказываете в таких мельчайших подробностях, что я просто удивляюсь, как это все вы могли запомнить? Это напоминает мне хорошо придуманную легенду. Разве вы со мной не согласны?

Александр кивнул.

– Я согласен с вами, господин майор. Думаю, что если бы я вам ответил, что не помню, как провел это время, вопросов ко мне у вас было бы намного больше.

Майор усмехнулся: Татарин был в чем-то прав. Он еще раз взглянул на него.

– Скажите, почему вы поменяли район перехода линии фронта? Может, вы знали о том, что наши передовые части начнут наступление на этом участке? Ваш объяснения, которые вы дали лейтенанту Хейгу, вызывают у меня сомнение. Вы же сами знаете, что маленькая ложь вызывает большое недоверие.

Он замолчал. Вся эта фраза была произнесена им на одном дыхании. Он продолжил:

– Вы же знаете, чем все это может окончиться для вас?

Напряжение, вызванное последними словами майора Краузе, вновь возросло до предела. Александр лихорадочно думал, что ответить майору. Одна мысль заменяла другую. В какой-то момент Тарасову вдруг захотелось ударить этого человека стулом по голове, но он удержался от искушения. От нервного напряжения у него вдруг заболела голова и на лбу снова появилась испарина.

– Господин майор, – еле шевеля внезапно одеревеневшим языком, произнес Тарасов, – почему вы меня пугаете смертью? Разве я плохо служил рейху? В чем конкретно вы меня обвиняете?

Краузе сидел за столом, продолжая внимательно смотреть на сидящего перед ним человека. То, что ему удалось сильно напугать этого мужчину с большими и могучими кулаками, не вызывало сомнения. Он видел растерянность в его взгляде, и, как ему показалось, страх перед смертью полностью парализовал его волю.

– Где и при каких обстоятельствах вы были задержаны русскими?

Тарасов уже несколько раз, слово в слово, пересказал историю своего пленения советскими солдатами, дополняя сказанное все новыми и новыми подробностями. Закончив рассказ, он посмотрел на майора. Тот сидел с закрытыми глазами, и Тарасову внезапно показалось, что майор просто заснул, слушая его. Но это было не так. Голова Краузе, словно фильтровальная установка, тщательно сопоставляла его предыдущий доклад с последним. Многие мелкие детали совпадали, что говорило о том, что Татарин не врет. Его большой опыт подсказывал ему, что можно придерживаться основной канвы рассказа, но запомнить мельчайшие подробности, которые по своей сути не меняли смысл сказанного, было нельзя. Из этого следовало одно: либо человек честен, либо хорошо запомнил свою легенду. Сейчас майору просто не хотелось думать о том, что сидевший перед ним человек является двойным агентом.

Краузе открыл глаза и посмотрел на растерянное лицо Тарасова.

– Вы свободны, Татарин. Я поверил вам.

– Спасибо, господин майор, – радостно произнес Александр.

Он вскочил со стула и, щелкнув каблуками сапог, направился к двери.

***

В декабре 1942 года адмирал Канарис совершил поездку на Восточный фронт. В Риге, в резиденции, где он остановился, были собраны руководители абверштелле и полевых разведывательных органов, начальники разведывательно-диверсионных школ. Каждый руководитель докладывал о проделанной работе. Подводя итоги совещания, Канарис высказал неудовлетворение деятельностью диверсионных органов. По поводу разведывательной деятельности он выступил с еще большей критикой. Вновь, как и на прошлом совещании, адмирал обратил внимание на существенные недостатки в работе школы, которую возглавлял его старый приятель полковник Шенгарт.

– Дорогой полковник. Я, наверное, умру, не дождавшись уничтожения Казанского порохового завода. Скажите, почему это предприятие по-прежнему успешно работает? Почему вы его до сих пор не уничтожили?

Полковник молчал. Он просто не знал, что ответить на обвинения адмирала.