Конец Пиона

Подтянув стропы, он несколько изменил направление и мягко приземлился на небольшой поляне среди густого, мрачного леса. Собрав парашют, он ножом вырыл в земле небольшую яму и, положив его туда, засыпал опавшими листьями и землей. Теперь нужно было найти груз. Было очень темно, и он не сразу заметил грузовой парашют, который, зацепившись куполом за вершину сосны, висел в нескольких метрах над землей. Потратив около часа, чтобы стащить его с ветвей, он закопал все это прямо на месте. Достав из-за пазухи карту, он сделал на ней отметку и, сунув ее обратно, направился на восток, где в четырех километрах от места высадки должна была проходить железная дорога.

Через два часа он уже ехал на платформе товарного поезда, направлявшегося в сторону Казани. Несмотря на огромное желание заехать в Ярославль и связаться оттуда с капитаном Дроновым, он этого не сделал, так как боялся потерять время. Он решил это осуществить, прибыв в Казань. Не доезжая до станции Канаш, он спрыгнул с поезда. Дождавшись, когда состав исчезнет за поворотом, он забросил мешок за плечо и направился по шпалам. Вскоре его догнала ручная дрезина.

– Далеко идешь, солдатик? – поинтересовался мужчина в выгоревшей железнодорожной фуражке.

– В Канаш, отец. Далеко еще до станции?

– Километров шесть-семь. Откуда топаешь?

Александр назвал деревню, которая находилась в километрах десяти от этого места.

– Может, подвезешь? – обратился он к железнодорожнику.

– Не положено. Сам знаешь, война, патрули. Кто просто так будет рисковать?

– А если не просто так? Я заплачу.

Лицо железнодорожника расплылось в улыбке. Он снял фуражку и, достав платок, вытер им лоб.

– Если так, то садись, – предложил он Тарасову.

Тот сел напротив мужчины, и они вдвоем, работая рычагом, погнали дрезину в сторону станции.

Часть четвертая

Казань встретила Александра не слишком приветливо. Сильный холодный ветер гнал по перрону пожухлые листья, обрывки бумаги. Перрон вокзала был пуст. Транзитные пассажиры прятались от непогоды в залах ожидания. Тарасов вошел в здание и, стараясь не наступать на ноги, отдыхавших на полу мужчин и женщин, направился к выходу. Он вышел на привокзальную площадь и на какую-то долю секунды остановился. Перед его глазами, словно в кино, поплыли кадры воспоминаний. Вот он идет в первом ряду колонны, отправляемой на фронт. Жена стоит с детьми около этого дерева и неожиданно с криком бросается к нему. Он подхватывает двух младших на руки и, не останавливаясь, продолжает движение. Рядом с ним идет Надежда и его старшая дочь Тамара. Кадры ускоряются с каждым мгновением, и вот он уже видит жену и детей, стоящих на перроне и машущих рукой, вслед уходящему на запад поезду.

– Товарищ капитан, предъявите документы. Вы что, плохо слышите, я уже дважды обращаюсь к вам?

Александр обернулся. Перед ним стоял воинский патруль. Тонкие шинели солдат были плохой защитой от злого и холодного ветра, и поэтому каждый из них то и дело менял положение, стараясь прикрыться от него за спиной своего товарища. Тарасов расстегнул полушубок и достал документы. Он заметил, как взгляд офицера скользнул по его медали.

– Вот, товарищ старший лейтенант, пожалуйста. Я только что из госпиталя после ранения. По приказу командира дивизии, за проявленное мужество в борьбе с фашистами мне предоставлен отпуск сроком на пятнадцать суток.

Старший лейтенант попытался развернуть бумаги, но замерзшие пальцы плохо слушались его. Он взглянул на Тарасова и вернул ему документы обратно.

– Отдыхайте, товарищ капитан. Вы заслужили это.

Он козырнул и, прикрыв лицо рукавицей от очередного порыва ветра, направился дальше.

Заметив стоявший у здания грузовик, Александр, направился к нему.

– Здравствуй, боец, – поздоровался он с солдатом, сидевшим на месте водителя. – До Адмиралтейской слободы подбросишь?

– Не могу, товарищ капитан. Жду своего командира. А впрочем, вон он и сам идет. Поговорите с ним.

Тарасов, заметив идущего к машине военного, направился к нему навстречу. Переговорив с ним, он подошел к машине и, забросив свой вещмешок за плечи, полез в кузов.

***

Александр проснулся от ощущения, что кто-то пристально смотрит на него. Он с трудом открыл глаза и увидел жену, которая сидела на краю кровати и, не отрываясь, смотрела на него.

– Что случилось? – с испугом спросил он.

– Саша, ты всю ночь скрипел зубами, метался и выкрикивал какие-то непонятные слова. Ты знаешь, я испугалась за тебя, за твое здоровье.

– Не бойся, все хорошо. Это пройдет.

Она заплакала и всем телом прижалась к нему.

– Я все равно боюсь, Саша. Ты стал каким-то другим, чужим, не таким, которого я помнила.

– Это тебе так кажется, Надя. Я все такой же, каким был и раньше.

– Не обманывай меня, я все вижу. Ты сейчас, перед тем как войти в подъезд дома, десять раз оборачиваешься. Раньше я за тобой подобной привычки не наблюдала. И еще, ты все время во сне разговаривал с каким-то Пионом. Кто это? Цветок или человек? Говорил о каком-то лейтенанте Хейге.