Конец Пиона

– Даю вам шесть месяцев, полковник Шенгарт. Выбирайте сами, либо вы, либо завод.

После проведенного Канарисом совещания число групп, заброшенных в тыл советской армии, резко возросло. Тарасов был временно откомандирован в Варшавскую разведшколу. По личному распоряжению полковника Шенгарта он был включен в особую группу, которую возглавлял майор Менц. В программу его обучения входили: радиодело, топография, агентурная разведка, методы работы органов НКВД, организация Красной Армии. Несмотря на недостаток образования, Александр неплохо усваивал данные дисциплины и неоднократно поощрялся начальником курса за знание предметов и природную смекалку.

Примерно за два месяца до окончания курсов майор Менц определил специализацию Тарасова: он должен будет заниматься глубокой разведкой предприятий военно-промышленного комплекса. Имея образование инженера, майор включил его в состав своей группы, которая состояла всего из пяти человек. Они выезжали в Берлин, Кенигсберг, Данциг, где посетили моторостроительный, вагоностроительный заводы, предприятие по изготовлению пропеллеров и шасси, побывали на аэродромах под Варшавой и в местечке Ланфур.

В Данциге Тарасову поставили учебную задачу: проникнуть нелегально на судостроительную верфь, осмотреть все цеха и выяснить количество ремонтируемых и строящихся судов, а потом незаметно уйти и описать все увиденное. Для выполнения этого задания Тарасов смог подкупить одного из перевозчиков, который оказался из числа первой волны русской эмиграции, и на его лодке по каналу незаметно проник на территорию верфи. Осмотрев там двенадцать строящихся судов, четыре спущенных на воду подводные лодки, посетил механический и сварочный цеха и снова по каналу выбрался с верфи. После этого предоставил майору Менцу полное ее описание.

В процессе обучения Александр подготовил для майора около пятидесяти подобных документов о военных объектах вермахта. Наряду с этим его интенсивно учили определять по фотосъемкам, чертежам, моделям типы и конструктивные особенности выпускаемых предприятием самолетов. После шести месяцев обучения в Варшавской разведывательной школе Тарасов вернулся в Борисов. Это был уже не тот Тарасов, каким его помнило местное руководство школы, а матерый и хорошо знающий свое дело разведчик-диверсант.

***

Впервые за все это время полковник Шенгарт принял Александра стоя.

– Проходи, Татарин, – предложил он ему и рукой указал на кресло. – Присаживайся. Чай, кофе?

Тарасов отрицательно мотнул головой и сел. После перенесенной три месяца назад операции внешность его заметно изменилась. Сказать, что врачам полностью удалось убрать с его лица шрам, нельзя, однако он теперь не так бросался в глаза.

– Неплохо выглядишь, Татарин, – словно констатируя факт, произнес полковник. – Доктора хорошо потрудились над твоей внешностью.

– Спасибо, господин полковник. Это все результаты вашей заботы.

Шенгарт сел в кресло и открыл тонкую, обтянутую кожей папку. Он вынул из нее несколько машинописных листов и положил их перед собой.

– Я хотел бы вернуться к нашему разговору о Казани. Как докладывает агентура, о вашем аресте никому среди ваших близких друзей и знакомых неизвестно. Да и люди, проводившие данную акцию, в системе НКВД республики и города уже не работают. То есть людей, знавших вас в качестве врага народа, нет. Вы, наверное, уже поняли, к чему я клоню. Вы должны, Татарин, сделать то, что раньше не удалось сделать Пиону, – уничтожить пороховой завод.

Полковник сделал паузу, чтобы перевести дыхание. За эти полгода, что отсутствовал в школе Тарасов, Шенгарт здорово сдал. Лицо его обрюзгло, под глазами появились большие темные мешки.

– Я служу в разведке около сорока лет. За это время я никогда не испытывал угрызений совести. Все, что мне поручалось, я исполнял в срок и качественно. Сейчас, когда идет война в этой стране, удача отвернулась от меня. Мои старые добрые друзья не хотят общаться со мной, показывают на меня пальцем, смеются за моей спиной. Это страшно, Татарин, когда тебя перестают уважать.

Он замолчал. Тарасов тоже молчал. Его поразила своеобразная исповедь этого старого и опытного разведчика.

– В тридцать пятом году я отвечал за восточное направление Абвера. Через мои руки проходили практически все сведения о направляемой в Польшу и Россию агентуре. Вскоре меня назначили начальником одной из разведшкол. Это не было понижением, как считали многие мои коллеги. Это было началом самостоятельного решения поставленных рейхом задач. Подготовленные в моей школе разведчики принимали непосредственное участие в операции «Консервы», которую проводили люди Рейнхарда Гейдриха при нападении на немецкую радиостанцию в городе Гляйвиц. На следующий день после этого нападения началась война с Польшей.

– Вы должны мне помочь, Татарин, – продолжил он. – Вы должны уничтожить этот завод, стереть его с лица земли. Я даю вам неограниченную власть над нашими людьми в этом регионе. Если вы погубите их всех, но выполните поставленную задачу, вам все простится: как говорится, цель оправдывает средства.

Он снова перевел дыхание.