Конфликт как проблема

Невозможность традиционных форм господства в современном мире актуализирует поиск новых форм доминирования. Как пишет И. Рамонэ, «…те, кто правит миром, только делают вид, что они владеют ситуацией. На деле они создают геополитику хаоса»75. Именно об этом свидетельствуют процессы превращения большинства населения Земли в «лишних людей», углубление пропасти между богатыми и бедными, стремительное приближение экологической катастрофы, когда все делается, чтобы ускорить рост экономики, повысить прибыль, не заботясь о защите окружающей среды.

К. Мангейм еще в первой половине прошлого века зафиксировал связь между особенностями функционирования экономики и социальной напряженностью: «Функционирование существующей экономической системы, если пустить ее на самотек, приведет в самый кратчайший срок к увеличению различий в доходах и благосостоянии между различными классами до такой степени, что это уже само по себе вызовет недовольство и социальную напряженность»76

.

Растущее сегодня неравенство доходов подчеркивает значение вопроса о справедливости распределения доходов и о том, кто больше всего выигрывает в результате роста экономики. Более обеспеченные слои не только непропорционально много получили от роста в предшествующие годы, но и стойко защищают свои завоевания. Как это ни удивительно, но в демократических государствах в деятельности правительств доминируют программы экономии, а не программы социальной защиты77.

Авторы доклада ООН отмечают, что растущее неравенство, особенно между группами, может привести к социальной нестабильности, подрыву долговременного прогресса в человеческом развитии. Сохранение неравенства в разных сферах часто сказывается на отсутствии межпоколенческой социальной мобильности, которая также может вести к социальным беспорядкам78

.

Известный американский экономист Лестер Туроу в своей книге «Будущее капитализма», анализируя распределительные процессы в США в конце XX века, показал, что весь прирост «общественного пирога» (прирост ВВП) достается лишь верхним 20% доходополучателей, при этом основная масса населения в лучшем случае в этой ускоряющейся гонке за благосостоянием успевает лишь сохранить прежний уровень реальных доходов, а у нижних 20-30% доходополучателей уровень жизни неуклонно снижался»79.

Социально-экономическая политика российского государства, которое в течение последних 20 лет предпринимало попытки достичь экономической эффективности, жертвуя социальной справедливостью, привела к существенному углублению разрыва между богатыми и бедными, и к беспрецедентным масштабам коррупции на всех уровнях российской властной вертикали. Эта политика привела к значительному усилению социальных напряжений с широчайшей вариативностью их форм.

Преобразования в постсоветской России описываются при помощи различных теорий: модернизации, кризиса, транзита… На наш взгляд, природу и характер этих процессов наиболее адекватно описывает теория «травмы»80. Углубление «травмы», полученной населением в первой половине 90-х годов прошлого века, возможно при стечении различных обстоятельств – ухудшение социально-экономической ситуации, стихийные бедствия, техногенные катастрофы, акты терроризма. «Длительное сохранение и видоизменение травмы – это уже «вызов дьявола», на который нет ответа»81

. Вероятным ответом на этот вызов может выступить рост социальных напряжений и проявлений социальной деструкции, характерной для известных в истории России периодов «смутного времени».

Весьма точный диагноз поставил посткоммунистическим обществам Р. Дарендорф: аномия – отсутствие норм или их рассогласование вместо прежней гиперномии, сверхнормированности82. В результате этих перемен социально признанные смыслы, значения рассредоточились по разным слоям общества, формируя противостоящие друг другу реальности, между которыми неизбежно аккумулируется напряжение и потенциал разрушения.

Усиление социальных напряжений, существенно ограничивающее возможности власти влиять на развитие социальных процессов, в перспективе может сформировать некую пограничную ситуацию, чреватую их «соскальзыванием» в состояние, слабо поддающееся прогнозированию и, чаще всего непредусмотренное участниками этих отношений.

Актуальность проблемы социальных напряжений в современной России закономерно ставит вопрос о поиске эффективных путей их оптимизации, локализации, предупреждения, а также о выявлении и использовании их продуктивного потенциала. В связи с этим необходимо отметить недостаточность исследовательского интереса к проблеме социальных напряжений, их значимости в жизни страны, что объясняется не только ослаблением интереса к ней со стороны правящих элит, но и наличием теоретико-методологических проблем.