Читаем Константинополь и Проливы. Борьба Российской империи за столицу Турции, владение Босфором и Дарданеллами в Первой мировой войне. Том II полностью

Константинополь и Проливы. Борьба Российской империи за столицу Турции, владение Босфором и Дарданеллами в Первой мировой войне. Том II

Уведомляя российского министра иностранных дел о вышеизложенных инструкциях, данных великобританскому посланнику в Софии, сэр Дж. Бьюкенен получил предписание добавить, что, имея в виду официальное отклонение болгарским правительством от себя всякой ответственности за набег, недавно произведенный болгарскими бандами на Македонию, сэр Эдуард Грэй полагает целесообразным при заявлении по поводу болгарского сотрудничества не настаивать на вопросе о набеге.

8 апреля 1915 г.

196. Российский посланник в Софии А. А. Савинский министру иностранных дел С. Д. Сазонову

Телеграмма

№ 213. 3/16 апреля 1915 г. (6 ч. 30 м. веч.)

Требует срочных распоряжений.

Ваша телеграмма 1666[394]

получена.

Лично. Французский посланник сообщил мне несколько телеграмм Делькассе, в которых последний, со слов английского посла в Париже, передавал Ваши разговоры 28 и 29 марта с Бьюкененом по поводу проектируемых Вами угрожающих мер против Болгарии и поведения последней в валандовском инциденте; инцидент этот, имевший место уже две недели тому назад и который в свое время признавался нежелательным оставить без внимания, теперь забыт, а главное, смею уверить, болгарское правительство в нем менее виновно, чем в других случаях, например, в нападении на мост при Демир-Капу[395], уже не говоря о всех нарушениях нейтралитета по наущению Австрии. Инициаторами валандовского набега являются, без всякого сомнения, австрийцы; организаторами — здешний австрийский военный агент и министр финансов Тончев, находящийся у австрийцев на откупу; исполнителями — македонцы, турки, австрийцы, быть может, несколько болгар. Радославов скорее смущен: он призывал македонских вождей для убеждения и велел разоружить всех вернувшихся со станции Струмицы участников набега. Здешний сербский посланник, человек уравновешенный, не шовинист, как некоторые другие сербские представители за границей, говорил мне, что, во внимание к важности минуты, сербы готовы не поднимать истории, если бы только они были застрахованы в будущем от повторения подобных набегов.

Настроение Болгарии, как я доносил все последнее время, с каждым днем более и более высказывается за присоединение к Согласию; самые крайние элементы, вроде македонцев, готовы идти на уступки, отказываясь теперь от всяких территориальных изменений до окончания войны.

С другой стороны, если в начале войны положение Болгарии, с чисто военной точки зрения, было для нас более или менее безразлично, то теперь, со времени начала действий на Проливах, мне кажется, что это не так. Болгарам, как Вы уже знаете, я без устали повторяю, что с ними или без них план держав будет неукоснительно приведен в исполнение, но помощь Болгарии теперь, конечно, нам нужна, и наша задача значительно усложнится, если мы будем иметь дело на Проливах и у Константинополя с соединенной турецко-болгарской армией.

Ввиду всех этих соображений мне казалось бы, что разрыв с Болгарией был бы теперь несвоевременным, но, конечно, императорскому правительству это виднее. Если оно своим сообщением, текст коего мне передан телеграммою № 1666, имеет в виду привлечь Болгарию на нашу сторону, то наперед можно безошибочно сказать, что сообщение это не только обречено на полнейший провал, но оно оттолкнет от нас даже самых преданных нам друзей. В самом деле, если Болгария до сих пор не определилась, то в значительной степени потому, что в предыдущих обращениях мы никогда точно не определяли тех выгод, на которые она могла бы рассчитывать: была упомянута линия Энос — Мидия; насчет же самого жгучего вопроса — македонского — было сказано лишь: «ЕПе obtiendra apres la guerre d’equitables ameliorations territoriales en Macedoine»[396]

, но все-таки это было кое-что, последняя же фраза нового обращения[397] возвращается к еще более туманным обращениям[398], чем прежние, и, без всякого сомнения, вызовет недоумение и горчайшее разочарование даже в самых преданных нам лицах.

Я высказываю эти крайне озабочивающие меня мысли исключительно с местной точки зрения, не зная общего политического положения, но считаю нравственною обязанностью обратить внимание вашего высокопревосходительства, что сообщение в редакции телеграммы № 1666 оттолкнет от нас всю Болгарию; если мы хотим этого, результат обеспечен. Если же мы хотим ее присоединения, то, как я требовал неоднократно, нужно придать выступлению вполне категорический, почти ультимативный характер, но сохранить то содержание, которое было в Вашем № 498[399].

Савинский.