Контракт со смертью

Просидели далеко за полночь, а всё наговориться не могли. Почти сорок листов формата А4 убористого, почти каллиграфического почерка, а за ними судьба целого поколения. А потом рассказывала, как дед просто боготворил Высоцкого, как собирал по крупицам всё о нём, как всегда звучали в их доме его песни и стихи, как она впитывала его военные песни. Они и теперь звучат в их доме — воспитывают своих девочек. В любви к своему Отечеству, к России. Воспитают. Не могут не воспитать.

Муж Натальи Алексей Махов, врач-стоматолог, специалист экстра-класса, внимательно выслушает мои сетования на нехватку того или иного, помолчит, а спустя неделю-другую привозит остродефицитные жгуты и медикаменты. В копеечку выливается, а всё равно достаёт и передаёт. Он тоже воюет за Россию. Своим открытым сердцем, своим неравнодушием, своим милосердием и состраданием.

Август

1

Жизнь коротка. Очень. Порой мгновение: еще летит в воздухе тембр голоса стоящего рядом, а его уже нет. Он ещё стоит, он ещё держит в руках сигарету, а пуля снайпера уже отпустила его душу.

Все эти месяцы после начала войны сутки спрессованы в мгновения и мысли подчинены одному: успеть бы… Успеть не остаться в стороне, успеть окунуться в самую гущу событий, успеть написать, сфотографировать, заснять. Успеть помочь — собрать гуманитарку, отвезти её, раздать, утешить. Успеть к сапёрам, танкистам или разведчикам — увидеть, услышать, самому что-то сделать. Успеть жить по-настоящему. Надо спешить делать добро, и малая толика сделанного тобою от кого-то отвратит беду, согреет, вернёт силы и веру. Грехи наши прежние высветляют в потёмках тот единственный путь к спасению души — помощь людям.

Читаю и перечитываю рассказы Юрия Ивановича Хоба. Надо успеть собрать макет его книги. Он из Докучаевска, что на Донбассе. Вышел за порог — и уже на фронте. Взял в руки свой видавший виды фотоаппарат и пошёл мерить кряж донецкий, изрезанный траншеями да воронками. Щёлкает фотокамера, скользит карандаш по листкам блокнота, а потом ложится всё увиденное и услышанное в его очерки. Названия-то какие: «Опустела вишневая ветка», «Живое серебро обители ореховой сони», «Дороги предзимья, которые пахнут грибами и морем», «Витрина лесной опушки», «Уж в небе осень колобродит»… А какое чудо его фотографии!

Не пишет — будто песнь поёт. И так хочется, чтобы её услышали люди и насладились красотой слова и образа. Заехали к нему прошлый раз — специально отклонился от выбранного накануне маршрута, чтобы вручить удостоверение члена Союза писателей России. Старик прослезился, руки дрожат, сигарету раз пять прикуривал, да так и не смог.

По дороге к нему, не доезжая поворота на Еленовку, попали под обстрел. Идущий впереди «уазик» подпрыгнул и запахал носом в кювет. Опора высоковольтной линии дрогнула и стала колченогой, накренилась и повисла на проводах. Саша давит на педаль газа, и мы вырываемся из зоны обстрела.

А ведь секунды отделяли нас от «уазика», так что мина могла достаться нам. Или мы ей, но это уже с какого бока посмотреть.

2

По пути на работу зашёл Александр Васильевич Тарасов в аптеку: хвори одолели. Двое солдат целый короб набрали «медицины» — бинты, жгуты, кровоостанавливающее, жаропонижающее, да переоценили свои финансовые возможности. Недостающую сумму заплатил Саша. Достал молча из кармана деньги и заплатил. У ребят слёзы на глазах, стали спрашивать, как зовут его, а в ответ: «Иванов Иван Иванович, русский». Когда бойцы ушли, он выгреб все оставшиеся деньги, пересчитал, вздохнул и вышел: на лекарство для себя не хватило. Это крохотный эпизод из его жизни, хотя добрых дел у него воз и большущая тележка. Рубашку с себя снимет, лишь бы помочь ближнему. Иной если и сделает на пятак, так шуму на целковый, а он никогда не бахвалится.

Саша — замечательный писатель, но никогда не скажет о себе «известный поэт и прозаик» или что-то в этом роде. Ну, не болен он гипертрофированным тщеславием и комплексом неполноценности, отсюда скромность и совестливость по жизни. В прошлом году с трудом уговорили его издать избранное к юбилею. Набралось на несколько томов, но он поскромничал. Издали «двойню»: два тома — проза «Под созвездием Весов» и стихи «Здесь, на земле». О чём книги? О счастье, доброте, искренности, сострадании, тревоге, достоинстве, безысходности и всей палитре чувств человеческих. Скоро они поступят в библиотеки, так что спешите знакомиться. А тираж, как всегда, мизерный: триста экземпляров. Жаль. А ведь такие книги должны быть в домашних библиотеках — детей-то надо воспитывать не на «Властелине колец», не на коммерческом мусоре и жидомасонской пене, а на настоящей русской литературе, написанной в классическом стиле и о вечных ценностях.