«Контрреволюционер» Сталин. По ту сторону марксизма-ленинизма

Если обратиться ко второй проблеме, которую Сталин решал, то её можно назвать преодолением распада путём собирания частей страны. Это опять не марксистская идея. Это консервативная задача и идея. В этом отношении замечательно читать Ленина, который после революции начал думать не о том, чтобы всё смести, а чтобы что-то построить. И начал писать почти детские рекомендации, начиная с самой знаменитой своей работы, которая вызывала недоумение тем, что её превозносили как выдающееся проявление ленинской мысли. Эта работа имела самый что ни на есть консервативный смысл. Она называлась «Как нам организовать РАБКРИН». В переводе на простой язык: как нам организовать учёт и контроль. Стоило ли ломать страну, чтобы задаться вопросом, который был давно решён. Можно, конечно, заявить, что на самом деле разница была. РАБКРИН – это рабоче-крестьянская инспекция. То есть она состояла не из буржуев, а рабочих и крестьян. Это было смешной пропагандой, поскольку в РАБКРИН пришли те же самые статисты и инспектора, что и работали до революции. А кто ещё мог прийти, революционный матрос, который больше учёта двух буханок хлеба учесть не мог?

Формирование контрольных органов – первейший консервативный шаг. Где здесь коммунизм или хотя бы социализм? Его нет ни в каком виде.

Получается, под прикрытием революционных лозунгов Ленин, а затем Сталин использовал сугубо консервативные технологии. Так какой идеологией, по существу, а не по лозунгу, они пользовались?

Реабилитировать ли Бухарина?

Светлана Аллилуева вспоминала, что в столе у Сталина, якобы, до самой смерти лежала записка Бухарина: «Коба, ты за что меня так?»

Если мы реабилитируем одного – значит, осуждаем другого. К сожалению, это в бинарной системе фатально. Это значит, реабилитируя, к примеру, Бухарина, мы осуждаем Сталина. Стоит ли торопиться?

Когда читаешь Ленина, Троцкого, Бухарина, создаётся впечатление невероятной растерянности от того, что нужно что-то строить – потому что жёсткие споры со смертельными исходами велись на столь примитивном уровне, что только остается диву даваться, насколько они были не подготовлены к власти и творению судьбы какой-либо страны. Действительно, провести рейдерский захват завода, а потом спорить до истощения друг друга, что делаем машину на четырех колёсах, или велосипед, а может быть и трактор? – остается только обрастать недоумениями.

В связи с этим эпоха реабилитации что в шестидесятых, что в восьмидесятых-девяностых, вызывает вопросы. Ведь многие забывают обстоятельства тех лет. Например, мало кто знает, что поначалу вообще никто ничего строить не собирался, потому что все ждали краха капитализма в прямом смысле – и уже протягивали руки для дружеских пролетарских объятий.

Но вот капитализм не рушился и в сознание вошел клинч – что делать? Не рушится. Мировая революция не идёт. И вот в недрах Третьего (III) Коммунистического интернационала, которым тогда руководил Г. Зиновьев, Н. Бухарин, в докладе на IV конгрессе Коминтерна 18 ноября 1922 года, говорит о праве «красной интервенции при таких особых условиях, когда она чисто технически облегчает осуществление социализма»[17].

Бухарин был одним из идеологов «экспорта революции», то есть войны с другими странами для свержения властей и установления диктатуры пролетариата, правда теперь со штыками. Причём это говорится уже после польского провала в 1921 году, который как раз и был результатом этого экспорта.

Но Бухарин гнул свою линию вплоть до 1928 года, пока Сталин его не поправил. Да, кровавый Сталин запретил «главному умнице и интеллигенту партии» Бухарину заниматься пропагандой «экспорта революций» и революционными войнами.

Вот это ещё одна речь Бухарина: «пролетарское государство может вести войну с целью экспансии и… это означает расширение социалистического базиса. Так называемая завоевательная война со стороны этого пролетарского государства есть продолжение революции…»[18]