Копьем, искрами и страстью. Один оборот вокруг солнца

Где-то далеко, за великим множеством лесов, гор и равнин, лежал холодный и мрачный север. Ну, то есть, он не был таким уж мрачным, да и люди там жили приветливые и красивые, и у них даже бывало тепло летом... но вы ведь и сами понимаете, что по сравнению с лежащей у голубого моря вечно теплой Эсторией, край, покрытый хвойными лесами, в котором зимой снега бывает выше головы, должен быть назван мрачным?

Впрочем, в этом далеком не-таком-уж-мрачном краю жили люди: светловолосые, бледнокожие, иногда злые, но радушные к гостям. В других странах они были известны как Фолькарлы, хотя на их родном языке это слово переводилось как “человек”. В своих холодных, часто скалистых землях, им было тяжело выращивать пищу самим, поэтому чаще они добывали ее набегами на прибрежные поселения других народов. Именно поэтому в земли Фолькарлов довольно часто наведывались нанятые разъяренными Альбионцами служащие Департамента.

– Холодина… – раз за разом повторяла волшебница Адента, сидя на балкончике медленно шагающей башни. – Эй, Гефест! Почему с тех пор, как мы стали Львами, нас только и делают, что ссылают на дальние фронтиры?

Гефест Авьери в ответ лишь что-то тихо бормотал себе под нос, шагая впереди башни, укутавшись в теплый меховый плащ.

– Ну Гефе-е-ест! – наигранно обиженно протянула волшебница, а затем легко спрыгнула с балкона и, взмахнув пальцами в разноцветных перстнях с драгоценными камнями, так же легко приземлилась на мерзлую землю перед рыцарем. – Ну Гефестик, ну поговори со мной.

– Господи боже мой, Адента… – только и вздыхал он в ответ, закатив глаза и посильнее запахивая плащ.

– Ты все еще так увлечен этой странной религией с запада? – пытаясь поддержать разговор, не унималась женщина.

– Угу.

– И тебе не надоело?

– Не-а.

– Но она же слизана с дариизма, у них абсолютно одинаково идиотская и неправдоподобная концепция!

– Дариисты верят во Всевышнего. Мы верим в Единого.

– Эх… и чем тебе ваша вера не нравилась? По-моему, пантеон богов народов голубого моря довольно забавный.

– В религии нет ничего забавного.

– Ах, точно, ты же у нас такой всегда пуська серьезный! – усмехнулась Адента, надувая щеки и передразнивая Гефеста. – Боги, боги, Гефест… ты как ребенок иногда, правда, а ведь годы-то идут. Давно уже пора подумать и о себе, о своем наследии.

– Я тебя не люблю, Адента, – сухо сказал в ответ рыцарь. – И вообще нет и не было такой женщины, от которой я хотел бы ребенка. У меня замечательные племянники, а племянница служит в Департаменте. Вот и все наследие.

– Какой же ты скучный, ну правда.

– Угу.

Дальше они шли в тишине, и лишь мягкий голос волшебницы, напевающей незамысловатую мелодию, разрезал своим звучанием холодную тишину севера. Вскоре они должны были добраться до небольшого поселения.

– В этом году здесь как-то холодновато, даже для этих мест.

– Угу, я тоже заметил, – прищурившись, прохрипел Гефест. – Это странно.

Промерзшая дорога лежала у подножья высокой горы, и сейчас путникам оставался последний поворот, прежде чем они доберутся до поселения. Последним препятствием, которое им предстояло преодолеть, была скала, которую огибала узкая дорога.

– Хм… стой. Не выводи башню за скалу. – Рыцарь вдруг остановился и жестом приказал остановиться напарнице. Положив руку на рукоять меча, он медленным шагом подошел к скале, покрытой инеем, и прижался к ней, осторожно выглядывая. – Господи боже…

– Что там? – обеспокоенно спросила волшебница.

– Идем! – прорычал Гефест и, сжимая рукоять меча, быстрым шагом пошел в сторону поселения.

Оно было разрушено. Не просто разграблено и сожжено: на месте домов торчали голубые ледяные глыбы с нанизанными на них хижинами. И этих острых глыб было не меньше сорока. У их оснований стелился зловещий синий туман, в котором виднелись красные пятна крови и скрытые дымкой истерзанные трупы.

Гефесту было не впервой видеть мертвых людей и разрушенные деревни, но чтобы так – впервые. Это была работа сильного, а главное, незарегистрированного волшебника, и, видимо, здесь намечалось дело посерьезнее, чем просто разборки с обнаглевшими Фолькарлами.

Подходя к синему льду, рыцарь закашлялся. Туман явно был ядовитым.

– Адента, воздух! – коротко скомандовал рыцарь, и волшебница принялась чертить в воздухе пальцем сложные узоры. Постепенно из них получилась небольшая пентаграмма; сломав ее ладонью, волшебница применила заклинание, и на лице у нее и у Гефеста появились изящные, закрывающие рот и нос маски.

Вместе они продвигались все дальше и дальше, проходя между словно выросшими из земли ледяными столбами с заостренными верхушками. Под ногами то и дело попадались человеческие останки, изуродованные и неопознаваемые. Встречались и более целые тела – все они выглядели так, будто погибли вовсе не от того, что их разорвали, а скорее от удушья – их кожа имела характерный неестественный цвет.

Вдруг где-то за ледяными столбами раздались шаги. Ноги неизвестного сильно шаркали по мерзлой, пропитанной кровью земле, шаги были медленными, ленивыми. Навстречу рыцарю вышло нечто.