Корабль-призрак

Филип кивнул, справедливо предположив, что священник не намерен продолжать беседу. Отец Матиаш поблагодарил Филипа за гостеприимство и доброту и сказал, что возвращается в Лиссабон при первой же оказии.

Через несколько дней Амина и Филип попрощались со святыми отцами и направились в Амстердам. Дом они – до возвращения Амины – оставили на попечении отца Сейзена. По прибытии Филип сразу двинулся в правление компании, и там ему пообещали капитанство в следующем плавании при условии, что он возьмет на себя часть расходов по содержанию корабля.

Филип согласился, а потом отправился осматривать «Фрау Катерину» – судно, на которое его назначили первым помощником. Та стояла с голыми мачтами, поскольку флотилии предстояло выйти в море лишь через пару месяцев. На борту присутствовала только часть команды, не прибыл даже капитан, проживавший в Дорте[41]

.

Насколько Филип мог судить, «Фрау Катерина» не отличалась особыми достоинствами. Да, она превосходила размерами другие суда флотилии, но была старше по возрасту и имела неудачную конструкцию. Впрочем, судно выдержало несколько плаваний в Индию, да и компания вряд ли включила бы «Катерину» в состав флотилии, не удовлетворяй правление ее мореходные качества.

Раздав несколько указаний матросам на борту, Филип вернулся в гостевой дом, где снял временное жилье для себя с Аминой.

На следующий день, когда Филип наблюдал за прилаживанием снастей, появился капитан – взошел на борт «Фрау Катерины» по доске, переброшенной с причала. Перво-наперво он подбежал к грот-мачте и обхватил ее обеими руками, хотя мачта была изрядно запачкана дегтем.

– О, моя дорогая «Фрау», моя «Катерина»! – вскричал он, словно разговаривая с женщиной из плоти и крови. – Как поживаешь? Рад видеть тебя снова. Надеюсь, ты в добром здравии? Знаю, тебе не нравится стоять вот так, но не грусти, моя дорогая. Очень скоро ты станешь краше всех!

Звали этого человека, влюбленного в свое судно, Вильхельм Баренц. Он был молод, не достиг еще тридцати лет, рост имел небольшой, а телосложение хрупкое. Лицо его было привлекательным, но отчасти каким-то женским, движения – быстрыми и резкими, а во взгляде проскальзывало что-то легкомысленное, отчего казалось, что он постоянно навеселе, хотя поведение капитана опровергало это впечатление.

Едва капитан закончил обниматься с мачтой, как Филип представился ему и сообщил о своем назначении.

– А, так вы – первый помощник на «Фрау Катерине»! Вам несказанно повезло, минхеер! За исключением капитанов, первые помощники – самые уважаемые люди на борту.

– Кроме несомненной красоты, у этого судна наверняка немало других достоинств, – ввернул Филип.

– Помимо ее красоты, минхеер?! Скажу так – как говорил мой отец, а он командовал «Фрау» до меня, – это красивейший корабль на всем белом свете! Сейчас, конечно, об этом судить трудно. А еще у нее есть все достоинства, какие только можно сыскать.

– Рад это слышать, капитан, – отозвался Филип. – Лишний раз убеждаюсь, что не следует судить по первому впечатлению. Но разве она не слишком стара?

– Да ей всего двадцать восемь! Она в самом соку, уж простите, минхеер! Погодите, вот сами увидите, как она пляшет на волнах! Тогда вы днями напролет будете вдвоем со мной восхвалять ее качества. Уверен, мы с вами составим отличную компанию!

– Рано или поздно кому-то из нас надоест ее хвалить.

– Уж точно не мне! Позвольте заметить, минхеер Вандердекен, что всякий офицер, обнаруживший изъян у «Катерины», нанесет обиду мне. Я ее рыцарь и уже трижды сражался за ее честь. Надеюсь, мне не придется драться в четвертый раз?

Филип усмехнулся. С его точки зрения, старая посудина не стоила драки, но вслух он этого говорить не стал. С того самого мгновения и впредь он никак не отзывался о красавице «Катерине».

Команда скоро собралась, судно обзавелось такелажем и парусами и встало на якорь в гавани, окруженное другими кораблями флотилии, что ожидала сигнала к отправлению. На борт доставили груз, и, когда трюм оказался заполнен, поступил приказ, вызвавший величайшую досаду Филипа: принять сто пятьдесят солдат и прочих пассажиров, многих из которых сопровождали женщины и дети.

Филип трудился не покладая рук, а капитан только расхваливал свое судно и ни во что не вмешивался. Наконец с погрузкой было покончено, и флотилия приготовилась к отплытию.

Настала пора прощаться с Аминой, которая оставалась в гостевом доме и которой Филип уделял все свободное время, когда у него выдавалась хотя бы минутка. Ожидалось, что флотилия выйдет в море через два дня, поэтому прощание решили не затягивать: Амина намерена была уехать на следующее утро. Она не сомневалась, что снова увидит мужа, а потому просто крепко обняла его на берегу, и он прыгнул в лодку, которая должна была доставить его на борт.