Корабль-призрак

Пленники стали шумно возмущаться, но их никто не слушал. Тогда они пожелали выкупить судно и груз, называя суммы, в обладании которыми их было трудно заподозрить. Филип, испытывая недостаток в провизии, отказался расстаться с грузом, и испанцам пришлось смириться с первоначальными условиями. Уяснив, что ничто на свете не заставит капитана «Дорта» вернуть им груз, они принялись сулить выкуп за судно, на что, после совета с Кранцем, Филип согласился.

Затем оба корабля распустили паруса и двинулись к острову, до которого было около четырех лиг[54].

Филип пообещал вернуть захваченную шебеку испанцам, однако ее мореходные качества заставили его пожалеть о согласии на выкуп.

В полдень «Дорт» бросил якорь в виду острова, за пределами дальности боя местных пушек, и части пассажиров позволили сойти на берег, чтобы договориться о выкупе за остальных. Шебеку поставили рядом и принялись перегружать на «Дорт» содержимое ее трюма.

Ближе к вечеру прибыли три большие лодки с домашним скотом, овощами и звонкой монетой – выкуп за шебеку. Едва одна лодка избавилась от груза, в нее разрешили сойти остававшимся на борту пленникам, за исключением лоцмана-испанца, которого по настоянию Кранца задержали заложником, дабы отпустить, когда «Дорт» покинет испанские воды.

Рабу-негру, по его просьбе, позволили остаться при голландцах, к немалому неудовольствию тех двоих знатных господ, что пытались торговаться с Филипом. Они уверяли, что этот негр является их собственностью, и настаивали на том, что, принимая его в команду, голландский капитан нарушает условия соглашения.

– Ваши собственные слова подтверждают мою честность, – парировал Филип. – Я согласился отпустить пассажиров, но не вернуть имущество. Следовательно, раб волен оставаться у нас на борту.

Поняв, что далее спорить бессмысленно, испанцы высокомерно откланялись.

«Дорт» простоял на якоре всю ночь, пока матросы проверяли такелаж, а утром выяснилось, что шебека исчезла, скрывшись под покровом темноты.

Когда выбрали якорь и поставили паруса, Филип спустился в свою каюту вместе с Кранцем, и они принялись обсуждать курс. Следом пришел темнокожий раб. Прикрыв за собой дверь, он настороженно огляделся и пожелал кое-что сообщить. Его история оказалась весьма полезной, пусть и запоздалой.

Шебека, которую захватили голландцы, была правительственным авизо, посыльным судном, самым резвым во всем испанском флоте. А двое так называемых пассажиров на самом деле являлись офицерами этого флота, тогда как прочие моряки составляли команду судна.

Шебеку направили забрать с острова груз драгоценных слитков и доставить их в Лиму, а заодно проследить за перемещениями голландской флотилии, сведения о скором прибытии которой поступили совсем недавно. При появлении флотилии шебеке надлежало возвратиться в Лиму, после чего в море должны были выйти испанские боевые корабли.

Еще Филип с Кранцем узнали, что в каждом бочонке с «мукой» лежит по две тысячи золотых дублонов или слитки серебра. Такие меры предосторожности принимались на случай нападения.

Негр не сомневался, что судно ушло в Лиму. А все старания испанцев забрать раба с «Дорта» объяснялись уверенностью, что он наверняка раскроет их секрет. Лоцману же на шебеке доверяли, поэтому с ним стоило быть поосторожнее, не то заведет «Дорт» в какое-нибудь опасное место.

Филип снова пожалел, что согласился на выкуп шебеки. Теперь, судя по всему, голландцам предстояло иметь дело с превосходящими силами противника, прежде чем удастся покинуть испанские воды. С другой стороны, что сделано, то сделано.

Он посоветовался с Кранцем и решил поделиться новостями с командой: весть о нежданном богатстве, свалившемся на головы матросов, непременно заставит их сражаться отчаянно и прилагать все усилия к тому, чтобы корабль оставался на плаву.

Моряки, разумеется, встретили известие с воодушевлением, ничуть не испугавшись того, что им, возможно, доведется столкнуться с врагом численностью вдвое больше.

Потом по приказу Филипа бочонки вынесли на квартердек, открыли и стали пересчитывать их содержимое. Всего, по беглым прикидкам, насчитали добра на полмиллиона талеров, и на следующий день капитан распределил монеты между матросами, а слитки убрали в трюм до прибытия туда, где можно будет их по достоинству оценить.

На протяжении шести недель корабль шел вдоль побережья, не встретив ни одного парусника. Похоже, посыльная шебека благополучно добралась до Лимы и известила о случившемся власти, так что все испанские корабли, большие и малые, встали на якорь под защитой береговых батарей.

Береговая линия должна была вот-вот закончиться, и Филип уже решил, что на следующий день «Дорт» ляжет на курс к Батавии, когда показался парусник, идущий полным ходом в направлении Лимы.

Немедля бросились в погоню, но, поскольку становилось все мельче, призвали лоцмана и спросили, безопасно ли подходить к берегу. Лоцман отвечал утвердительно: мол, здесь самое мелкое место, дальше станет глубже.